— Я богат, а значит, и ты богата. На самом деле, когда все это закончится, - я показал между нами, — ты будешь иметь право на половину того, что принадлежит мне. И я не собираюсь с тобой спорить. Ты будешь рада каждому пенни. Пожалуйста, прими это к сведению, если когда-нибудь надумаешь вернуться к Петуху. Ты заслуживаешь лучшего. Намного, блядь, лучшего. И теперь тебе не нужны его деньги. У тебя есть мои. Просто... — Я втянул воздух. — В следующий раз, когда влюбишься, сделай это с тем, кто тебя заслуживает.
Она смотрела на меня с таким количеством противоречивых эмоций, что я не мог их различить. Шок. Обида. Злость. Сочувствие.
— Но почему...
— Потому что тогда ты была просто женщиной, которая хотела выйти замуж, чтобы пробиться наверх, — объяснил я. — Ты ничего для меня не значила. А теперь ты что-то значишь. — Все. — Что-то гораздо большее, чем цифра на моем банковском счете. Я оставлю тебе номер своего бухгалтера. Он назначит тебе щедрое пособие, чтобы тебе было комфортно, пока ты ждешь визу и находишь работу. Хватит на шикарную квартиру, на шкаф с дизайнерской одеждой и на то, чтобы никогда больше не работать.
Я только что отдал половину своего состояния, и вместо того, чтобы чувствовать себя идиотом, я ощущал лишь тупую злость и чертову боль от того, что бросил эту женщину. Она собиралась высосать из меня все до последнего пенни, и мне некого будет винить, кроме себя.
Хуже всего было то, что я хотел, чтобы у нее все было. Хотел, чтобы у нее были красивые вещи, чтобы она жила роскошной жизнью, о которой всегда мечтала. Я хотел, чтобы она всучила это в лицо своим бывшим одноклассникам.
— Риггс. — Она направилась ко мне, несомненно, желая поблагодарить за то, что я отчеканил ее и скоро стану гордым обладателем грин-карты. У Поппинс были безупречные манеры. Но я не хотел ничего слышать. Я схватил свой рюкзак и фотооборудование.
— Увидимся двадцать второго октября.
— Подожди!
Я прижался губами к ее лбу и поспешил уйти, прежде чем она успела произнести эти слова.
Мне не нужны были ее благодарности.
Мне нужна была она вся, до единого кусочка. Особенно то, что она выставила на продажу, - ее сердце.
34
ДАФФИ
Мой муж был миллиардером.
Риггс Бейтс, в рюкзак которого помещалось все его имущество, который ходил в дырявых носках и избегал платы за проезд в метро, был богат сверх моих самых смелых мечтаний.
Но он скрывал это от меня. Да и кто мог его винить, учитывая то, как я себя вела? Я была так увлечена идеей выйти замуж, что он не хотел, чтобы я... что? Попыталась сделать это реальностью? Обманула его и сбежала с деньгами? И почему он не заставил меня подписать брачный контракт? Не было ничего необычного в том, что я каким-то образом узнаю о его финансовом положении.
Ирония заключалась в том, что мне было плевать на эти чертовы деньги. Меня волновало, что он бросит все и уйдет. Меня волновало, что он здоров, - я чуть не упала на колени и не зарыдала от облегчения, когда он сказал мне об этом.
Вчера вечером я действительно думала, что мы помирились. Когда Чарли не стало, казалось, что вселенная перестраивается вокруг нас, заставляя нас понять, что в жизни важно. Теперь я видела, что для Риггса то, что он завалился ко мне в постель, было всего лишь казусом.
После того как Риггс ушел, я позвонила Лауре, чтобы срочно провести конференцию Лучших подруг. Вернее, бывшей лучшей подруги, которая превратилась в бывшую лучшую подругу, которая превратилась снова в лучшую подругу. Она приехала с огромной бадьей Häagen-Dazs (бурбон-пралине-пекан) и вином. Не успела она войти в мою дверь, как я набросилась на нее, истерично рыдая. Моя реакция застала меня врасплох, потому что я была гораздо более сдержанной и отстраненной, когда Би Джей объявил, что уезжает на полгода.
— Боже мой, Даффи, ты проявляешь настоящие человеческие эмоции. — Лаура насмешливо проверила мою температуру и усадила меня на диванчик. — У тебя жар? Может, отвезти тебя в больницу?
Это, конечно, только заставило меня плакать еще сильнее. Я проплакала два часа подряд, прежде чем смогла найти слова для своих чувств.
— Что, если я не смогу жить без него? — Я высморкалась в то, что когда-то было салфеткой, я была уверена в этом. — Он думает, что я собираюсь забрать его деньги. Позвоню его бухгалтеру и... не знаю, попрошу пособие или что-то в этом роде. — Я нахмурилась, глядя на свою миску с мороженым. — Честно говоря, я бы даже не возражала, если бы мы жили здесь, в этой дрянной квартире, до самой смерти. Я просто хочу его. Больше ничего. Никакой дизайнерской одежды, модных сумочек и улиток для лица. — Я фыркнула. — Ладно, может быть, один раз сделаю улитку для лица, просто чтобы посмотреть, из-за чего вся эта шумиха. Говорят, это меняет жизнь, знаешь ли.
Лаура похлопала меня по спине, ее лицо скривилось от жалости.
— О боже, ты еще безнадежнее, чем я думала. — Она поджала ноги под себя на диване, и на мгновение меня охватила нелогичная ярость от того, что она ставит свой запах, свои клетки и все остальное выше моего драгоценного дивана Риггса. — Почему бы тебе не позвонить ему и не рассказать о своих чувствах? Очевидно, что его задела вся эта история с Би Джеем, а значит, ему не все равно.
— Ему не все равно, — согласилась я, — и именно в этом проблема.
Я прокрутила в голове вчерашний день. Вспомнила лицо Риггса, когда его отец испустил последний вздох. Когда он понял, что ничего не может с этим поделать - что Чарли ему глубоко небезразличен. Я была там, когда Риггс подарил Чарли лучший день в его жизни - даже если он был и последним, - поэтому я прекрасно понимала, к чему клонит мой муж.
Он хотел, чтобы никто и ничто не сдерживало его. Он не хотел быть прикованным, не хотел обязанностей, семьи, жены; я согласилась на это в наших условиях. Было бы несправедливо, если бы я разорвала наш устный договор.
— Не думаю, что все, что я могу сказать, заставит его передумать. — Мой подбородок дрожал, когда я запихивала в рот очередную ложку мороженого.
— Тогда, — сказала Лаура, поглаживая мою руку, — боюсь, тебе нужно поступить так же, как он поступил с тобой, и оставить все как есть.
35
РИГГС
— Ты сфотографировал бассейн с этого ракурса? С каретами и корзинами с фруктами? — Элин, руководитель отдела маркетинга и рекламы журнала Discovery, рыскала по краю бассейна в Марракеше. Она была одета в белое пляжное кимоно и крошечное бикини, одаривая меня многозначительными взглядами, которые можно было перевести только как «Я хочу, чтобы ты снова меня трахнул».
Последний раз я делал это два года назад, после рождественской вечеринки в компании, вместе с двумя привлекательными стажерками, которые хотели попробовать оргию. Хо, хо, хо, действительно.
Я подошел к ракурсу, о котором она говорила, и щелкнул камерой.
Я ненавидел работать в рекламе и, возможно, нашел бы способ избежать этого, если бы не Даффи, которая была слишком большим искушением, пока мы жили на одном континенте.
К сожалению, целого океана все еще не хватало, чтобы отвлечься от мыслей о ней. Я был несчастен с тех пор, как приземлился в Марокко: тоска по дому, влюбленность и, что хуже всего, трусость.
Проблема была в том, что ты никогда не тоскуешь по стенам или мебели. Ты тоскуешь по людям, которые делят с тобой это место. За те недели, что мы провели вместе, моя жена успела мне понравиться, и теперь разлука с ней казалась мне нестерпимым зудом. Я мог бы вывернуть свою кожу наизнанку и все равно сходил бы с ума от страдания.
Сделав множество снимков бассейна, окруженного акрами зеленой травы, роскошными оранжевыми креслами и обеденными столами, я подошел к спа на открытом воздухе с бархатными бордовыми сиденьями и золотыми стенами.