— Какого они цвета? — Секретарша сузила глаза.
— А? — В моей голове пронеслись воспоминания о впечатляющих формах англичанки. Она действительно была секс-бомбой, и ей удавалось выглядеть по-европейски шикарно, как никому другому. Жаль, что так вышло с характером.
— Ее волосы, сэр.
— О. Коричневые. Интересный оттенок коричневого. Как… — Не говори ерунды. — Грязь.
Хотя мне не грозило отвоевать у Пабло Неруды место короля причудливой поэзии, Энола Холмс собрала все воедино.
— Это была бы Дафна. — Дафна! Я знал, что это имя на букву "Д". — Я ей позвоню. Как вас представить?
Парень, который трахнул ее начальницу у нее на глазах, а затем продолжил оскорблять ее. Дважды. А потом отклонил ее предложение руки и сердца. Вот фото моего члена, на случай, если ей нужно освежить в памяти.
— Риггс. — Я прочистил горло. — Риггс Бейтс.
Я подождал, пока секретарша соединит меня с Дафной на коммуникаторе. После быстрого звонка меня отправили на тридцатый этаж. Женщина, ожидавшая у лифта и представившаяся четвертым помощником Гретхен, привела меня в кабинет Дафны. Там я обнаружил женщину, которую собирался сделать своей невестой, рисующую красной краской для пальцев дорожный конус, стоя в коробке из-под обуви Crocs. Она кричала в телефон, зажатый между плечом и ухом.
— Я все прекрасно понимаю, Чарли! Не нужно еженедельных отцовских ободряющих речей. Хотела бы я сказать Гретхен, чтобы она засунула свое отношение в задницу…
Кто такой Чарли? Неважно. Мне доставляло неизъяснимое удовольствие видеть ее такой. Я знал ее тип. Она была одержима своими дорогими волосами, дорогой обувью и дизайнерскими платьями. Ее представление об искусстве, вероятно, сводилось к контурной пластике лица.
Я вошел в ее кабинет, прислонился к двери и усмехнулся. Она не подняла глаз, слишком увлеченная своим занятием.
— …боюсь, сегодня не смогу прийти на наши посиделки. Поднимите за меня пинту…
Ничуть не удивившись тому, что людям в ее жизни нужен алкоголь, чтобы увидеть следующий день, я решил заявить о себе и покончить с этим.
— Это выглядит… — Почти так же странно, как твое поведение прошлой ночью. — Терапевтично.
Она подняла глаза, ее рот комично приоткрылся.
— О. Это ты. — Она скривила рот в отвращении и бросила телефон на стол. — Офис Гретхен в конце коридора.
Она думала, что я пришел к Гретхен. Я почти забыл о существовании последней.
— Работаешь над рекордом Гиннесса для самого эксцентричного куска мусора? — спросил я, чтобы завязать приятную болтовню.
Она не поднимала глаз от маленького конуса, завернутого в коричневый папье-маше. Кончик ее языка высунулся из-за края рта.
— Я делаю диораму для научного проекта Лирик. Она хочет действующий вулкан.
— Кто такая Лирик?
— Ребенок твоей любовницы, придурок. — Она опустилась на корточки, чтобы взять еще красной краски.
— Ребенок? — Я оттолкнулся от двери и вошел в комнату. — Разве не она должна этим заниматься?
Судя по смертельному взгляду, которым окинула меня Дафна, я понял, что семья Битти мало что делает сама. Учитывая, что у нее было шесть помощниц, я бы удивился, если бы Гретхен сама подтирала свою задницу. Мэри Поппинс должна быть благодарна Гретхен за то, что та не может физически перенести на нее свои месячные спазмы.
Я опустился на стул в ее кабинете. На столе у нее лежали блок-схемы с блокнотами, разложенными по пастельным цветам, почерк был безумно аккуратным, а на доске вдохновения были приколоты особняки в Хэмптоне и сумки Birkin. Гретхен не шутила. Она была социальным альпинистом. Я всю жизнь рос среди обеспеченных женщин, и единственными, кто сходил с ума по дорогостоящему дизайнерскому барахлу, были только недавно разбогатевшие.
— Я пришел сюда, чтобы продолжить наши переговоры. — Я открыл крышку пластикового контейнера на ее столе, чтобы посмотреть, что внутри. Ягоды. Подумал. Похоже, она была из тех женщин, которые считали углеводы смертным грехом.
— Наполни эту пустую бутылку пищевой содой и красным пищевым красителем. — Она указала подбородком вправо от меня, где стояла картонная коробка с ингредиентами. — Не добавляй уксус. Она должна будет принести его в школу отдельно.
Я взял пустую бутылку из-под воды и принялся за работу.
— Ну что. Уже рассказала кому-нибудь, что застала Гретхен Битти, трахающуюся с панком? — спросил я в разговоре.
Дафна все еще рисовала окровавленный табурет, который она называла вулканом.