Теперь мама буквально задыхалась от смеха.
— И это вовсе не смешно, и, что будет, если я пересекусь с ним? Он живет в центре города. Но его семья живет здесь, загородом. Я же просто застыну на месте, не зная, что сказать. Я не сказала ему ни «до свидания», ни объяснила причину своего ухода. Я просто удрала от него.
Мама вытерла выступившие под глазами, от смеха, слезы и улыбнулась.
— Ты могла бы сказать ему, что у тебя внезапно случился тяжелый приступ «желания свалить от него»?
— Ма!
Я покачала головой, в то время как на нее нахлынула очередная волна смеха, и она согнулась пополам, держась за живот. А затем продолжила:
— Прости, — хихикала она. — Ничего не могу с собой поделать.
Я лишь закатила глаза.
— Да, да. Где мой па? И почему он не приехал увидеться со мной?
Моя мама хмыкнула.
— У него собрались друзья, смотреть матч, он рано начинается.
Меня это особо не удивило. Мой папа был заядлым футбольным болельщиком, и сколько себя помню, он жил и дышал этим видом спорта. Футбол был важен для его дальнейшего существования. Выходные, и даже некоторые рабочие дни, были днями, которые отец лелеял. Это означало лишь одно — что началось время футбола. И все в нашем доме должны были уважать его выбор, и сей вид спорта, а иначе, только Бог знает, что произошло бы.
Ох уж, эти мужчины и их спортивные заморочки.
— Папа говорил, что в среду должен быть важный матч, — прокомментировала я.
Мама пожала плечами.
— Он сказал что-то вроде, что это последняя игра, и после этого команда уйдет на рождественский перерыв или что-то подобное. Я совсем не слушала его.
Она никогда его не слушала. Она ненавидела футбол.
Я улыбнулась.
— В таком случае, хочешь, устроим завтрак вместо обеда? В полдень я должна буду попасть в «Смитс», прежде чем они закроются на праздники.
«Смитс» был огромным магазином игрушек для детей.
Моя мама нахмурилась.
— Что ты забыла купить?
Я задохнулась с притворным шоком.
— Почему ты думаешь, что это я забыла что-то ку…
— Нила.
Я застонала от тона «а ну-ка, сейчас же говори» своей матери.
— Куклу для Чарли, — пробормотала я, старательно избегая зрительного контакта с ней.
Чарли — это моя племянница. Ей пять лет. Она была вредной, но в то же время восхитительной, а еще достаточно милой, чтобы заставить вас забыть насколько вредной она была. Несколько недель назад она сказала, что хочет от меня куклу на Рождество. Я сказала, что исполню ее просьбу. Но я не ожидала, что поиски этой куклы будут такими сложными.
Мама вытаращила на меня глаза.
— Рождество через шесть дней!
Не напоминай мне.
Я вздрогнула.
— Знаю. Но в свою защиту, я заказала куклу, ту самую, которую она хочет, через Интернет. Но из-за плохой погоды поставка задерживается до января. И поэтому я просто отменила заказ и получила обратно свои деньги. Я искала на других сайтах, но на них эти куклы или распроданы, или ждать доставку после Рождества, или к Новому Году.
Мама подняла руки к лицу и сжала переносицу. Я бы могла поклясться своей жизнью, что ей было очень жаль, что у нее нет сейчас чего-нибудь покрепче чашки чая.
— С тобой ничего не бывает легким, — пробормотала она и сделала большой глоток чая.
Я фыркнула, потому что это была правда.
— Ты сказала, что я — трудная? — усмехнулась я.
Мама пробормотала:
— Дорогая, с тобой было трудно еще с того дня, как ты родилась. И это именно та черта, которую ты делишь с Дарси.
Улыбка, которая до этого была на моем лице, исчезла в моей чашке, которую я с силой сжала после упоминания этого имени. Мама прекрасно знала, что упоминание о нем не очень хорошо отражалось на мне.
— Не произноси его имя в моей квартире.
Мама резко вздохнула.
— Ради всего святого, Нила, тебе двадцать пять лет, а не пять. Вы с Дарси должны перерасти эти детские… обиды, которые вы испытываете друг к другу.
«Эти детские обиды» — в переводе означало ненависть.
Я проворчала с досадой:
— Я ненавижу его, а он ненавидит меня. Все. Конец истории.
Мама резко опустила плечи и вздохнула.
— Но он такой хороший молодой человек, Нила. Почему бы тебе просто…
— Мама! Мы уже миллиард раз говорили об этом. У меня никогда не будет никаких романтических отношений с Дарси Хартом, и на этом точка.
Мне пришлось поставить чашку на журнальный столик напротив, потому что я вдруг почувствовала желание швырнуть ее в противоположную стену. Я откинулась на спинку и в гневе сложила руки на груди. Это внезапное чувство гнева было именно то, что Дарси, или любое упоминание о нем, делало со мной. Это всегда выводило меня из себя и, как обычно, в рекордно короткие сроки.