— Мама? — сказала я обеспокоенно.
Я моргнула, когда вместо мамы увидела стоящего перед собой брата.
Я была в замешательстве.
Я была уверена, что слышала голос мамы.
— А где мама? Я ее слышала, — сказала я.
Шон закусил нижнюю губу, прежде чем поднял руку и нажал на экран своего iPhone.
— Нила? — голос мой мамы доносился из телефона.
Я подняла брови и в замешательстве посмотрела на Шона, который пожал плечами и сунул телефон в карман.
— Я знал, что ты никому не откроешь дверь, кроме нашей несчастной матери, — сказал он.
Ублюдок!
Он обманул меня.
Я зарычала на него и попыталась захлопнуть дверь перед носом Шона, но он приостановил этот процесс, просунув свое тело между дверью и дверным косяком. Разумеется, закрыть дверь я не могла.
— Убирайся! — закричала я.
Шон скривился от боли:
— Нет, нам нужно поговорить.
К черту разговоры.
— Ты кусок дерьма! И я не поверю ни единому твоему слову, — заорала я, подняла свою руку и ударила его по голове.
Он завизжал:
— Нила, перестань! Больно же! Ой!
Почувствуй боль, ты ублюдок.
— Нет! Ты заслужил это, ты, паршивый братец! — сказала я и затем упала на свою задницу, когда Шон ворвался в мою комнату и упал лицом вперед на пол. Рядом со мной.
Ха-ха-бл*-ха.
— Больно, — пробормотал Шон.
Я недовольно уставилась на него.
— Я рада.
— Ты темный Лорд Зла, — застонал он.
Я злобно усмехнулась.
— И когда-нибудь я буду править всем миром.
Шон застонал и перевернулся на спину. Мы молчали. Он лежал рядом со мной и смотрел в потолок. Я смотрела туда же, куда и он, но только потому, что не хотела поворачивать голову и видеть его дурацкую рожу.
— Это взлом и проникновение, ты понимаешь? — хмыкнула я.
Шон фыркнул.
— Ты моя сестра.
— И что? Я не хочу, чтобы ты был здесь, а значит, это по-прежнему считается взломом и проникновением, — сказала я, приподнимаясь и стеная от боли. Я поднялась на ноги и потерла свою ушибленную пятую точку. Затем посмотрела на брата и закатила глаза.
— Тебе почти тридцать два, но ты по-прежнему ведешь себя как пятнадцатилетний, — сказала я и покачала головой.
Шон посмотрел на меня и ухмыльнулся.
— Бьюсь об заклад, что ты скажешь это снова, даже через пятьдесят лет.
Я фыркнула.
— Сомневаюсь. Я планирую отречься от тебя задолго до этого.
Шон неуклюже поднялся на ноги, выпрямился и обнял меня за плечи. Затем поцеловал в макушку и сказал:
— Ты не можешь отречься от меня. Ты меня слишком сильно любишь.
И это правда.
Я хмыкнула с досадой.
— Жаль, что я никогда не отрекусь от тебя, но ты без проблем сделал это на четыре дня.
Шон поднял брови и спросил:
— Четыре?
Я вздохнула.
— Я сложила вечер пятницы и утро вторника и посчитала за один день, поэтому да, выходит аж четыре дня.
Шон кивнул, затем снова обнял меня.
— Мне жаль, Нила. Правда. Идея была глупой, очень глупой. Пожалуйста, прости меня. Я больше никогда так не обману тебя. Обещаю.
Я отошла от своего брата и закрыла дверь, прежде чем повернулась к нему.
— Тогда как ты называл бы то, что использовал голос мамы на своем телефоне, чтобы заставить меня открыть дверь?
Шон открыл рот, закрыл его и затем снова открыл.
— Начиная с этого момента, я больше не обману тебя. Обещаю.
Я фыркнула и покачала головой.
— Да ладно тебе, Нила. Сегодня канун Нового года, ты не можешь начинать Новый год, не разговаривая со своей семьей.
Кто это сказал?
Я фыркнула.
— Это мы еще посмотрим.
Шон нахмурился.
— Мы скучаем по тебе, сестренка. Ма плачет каждый день, потому что чувствует себя ужасно из-за всего, что произошло.
Это больно.
Я ахнула:
— Ты используешь плач мамы, чтобы вызвать у меня чувство вины?
Шон покачал головой.
— Нет, я просто рассказываю тебе, как тяжело ей дается твой игнор. Она не хотела обидеть тебя, никто из нас… даже Дарси.
Мои глаза расширились.
— Ты на его стороне?
Он был моим братом! Как он мог быть на его стороне?
— Черт, нет, — заверил Шон. — Я поддерживаю тебя, каждый день. Просто хочу сказать, что парень не очень хорошо переживает последствия вашей ссоры.
Часть меня хотела спросить, как у него дела, а другая хотела пойти к нему и убедиться, что он в порядке. Но я подавила чувство тоски и хмыкнула: