Увидев, как Эрл рухнул на пол и больше не пошевелился, его напарник широко распахнутыми от ужаса глазами посмотрел на вооруженную палочкой девушку и уже собирался дать деру, как вдруг его постигла та же участь.
Лишь сейчас Гермиона поняла, что никто из них не готов был рисковать собой в попытке помочь товарищу. В противном случае эти двое, включая лежащего в кабинет громилу, непременно побежали бы на второй этаж, услышав доносящиеся оттуда звуки стрельбы.
Что ж, такое положение дел лишь сыграло им с Драко на руку.
Осмотрев еще несколько разграбленных ворами комнат, Гермиона свернула за поворот и отметила, что почти закончила обход этой части крыла. Впереди ее ждало лишь еще одно помещение, за которым следовал тупик.
Разглядев на полу тонкую полосу света, пробивающегося сквозь щель приоткрытой двери, она замедлила шаг. Подойдя вплотную, но при этом не раскрывая своего присутствия, Гермиона остановилась и напрягла слух.
— Ты даже не представляешь, как долго я мечтал об этом моменте, — голос звучал приглушенно, словно рот говорящего был чем-то прикрыт. — Скажи, Люциус, каково это, оказаться по ту сторону баррикады и занять место того, кому выносят смертельный приговор? Впрочем, можешь не отвечать, — недобро усмехнулся он, — я и так вижу все по твоим глазам.
Подступив ближе, Гермиона аккуратно заглянула в узкую щель, чтобы разведать обстановку. Находящаяся по ту сторону комната, вне всякого сомнения, была чем-то вроде домашней библиотеки. Однако ничего, кроме части книжного стеллажа, увидеть толком и не удалось.
Пойдя на риск, Гермиона нарочито медленно подтолкнула дверь вперед, чтобы увеличить угол обзора. Благо, обошлось без происшествий. Теперь ее вниманию открывалась следующая картина: Люциус Малфой бездвижно лежал посреди комнаты, пока неизвестный мужчина, облаченный во все черное, возвышался над ним, упиваясь собственным превосходством. Внешне он уж очень напоминал Пожирателя смерти.
Неужели мракоборцы ошиблись, посчитав, что все последователи Темного Лорда были пойманы?
Успокаивало то, что Люциус еще был жив: его грудь хоть и неспокойно, но все-таки вздымалась. Кстати говоря, присмотревшись к нему повнимательнее, Гермиона поняла, почему Драко не удалось связаться с родителями посредством заколдованной фамильной реликвии: перстень, принадлежащий Малфою-старшему и обычно покоящийся на его безымянном пальце левой руки, отсутствовал.
Ни с того ни с сего откуда-то издалека вновь послышались звуки стрельбы. Побоявшись оказаться пойманной с поличным, Гермиона мигом скрылась за дверью, нервно закусив губу.
«Лишь мы не заметил», — крутилось в ее голове, словно хорошо заученная молитва.
— К сожалению, наша встреча подходит к концу, — протянул незнакомец, обронив полный разочарования вздох. — Поверь, если бы не эти глупцы, хватающиеся за оружие всякий раз, когда видят волшебные предметы, я бы непременно растянул удовольствие и пытал тебя до тех пор, пока ты не начнешь молить о смерти, наплевав на собственную гордость.
Посчитав, что опасность миновала, Гермиона краем глаза заглянула в библиотеку. За это время мужчина успел достать из кармана мантии палочку, которую теперь лениво покручивал в руках. Не нужно было быть гением, чтобы понять, к чему все идет.
— Я хочу, чтобы ты посмотрел мне в глаза, — обойдя лежащего на полу Люциуса, мужчина остановился возле его головы и слегка склонил вниз собственную. Видимо, Малфой-старший не стал выполнять его приказ, потому как незнакомец неспешно опустился на корточки и поднес острый кончик палочки к одному из глаз Люциуса. — Если не сделаешь этого, то я показательно выколю твой. Разумное решение, — довольно произнес он мгновением позже.
Поднявшись во весь рост, волшебник поправил капюшон мантии, натягивая его чуть ниже и тем самым скрывая верхнюю половину лица.
На какое-то время в комнате повисла гробовая тишина. Все вокруг буквально замерло в ожидании финального акта этого представления. В сложившейся обстановке Гермионе, стоящей поодаль, даже удалось услышать, как захрустела кожа перчаток, когда незнакомец решительно сжал руки в кулаки, готовясь вынести смертельный приговор.
— Когда-то давно ты смотрел в похожие глаза, хладнокровно отдавая приказ одному из Пожирателей смерти, — подняв правую руку, он направил кончик палочки в сторону груди Люциуса. — И вот настал тот день, когда наследник этого человека обречет тебя на ту же участь. Авада…
Широко распахнув дверь, Гермиона вбежала в комнату и выкрикнула:
— Экспелиармус.
Палочка тут же выскочила из руки мужчины и улетела в сторону. Стукнувшись о корешки книг, стоящих на полке шкафа, она упала на пол и откатилась к панорамному окну, теряясь в складках ткани длинных занавесок.
Выйдя из оцепенения, волшебник повернул голову в сторону Гермионы, однако той не удалось установить его личность: в то время как верхняя половина его лица скрывалась в тени, отбрасываемой капюшоном, нижняя была надежно спрятана под черным баффом.
Заметив, как враг шаг за шагом отступает назад, при этом не сводя с ее лица пристального взгляда, Гермиона предприняла очередную попытку атаковать его:
— Остолбеней.
Мужчина с завидной скоростью уклонился от уготованного ему заклятия и метнулся к стоящему неподалеку столу. Опрокинув его, он схватил первый попавшийся под руку стул и, угрожающе замахнувшись, с силой кинул его в сторону Гермионы. Он пролетел мимо, но того времени, которое потребовалось девушке, чтобы увернуться от летящего навстречу предмета, хватило, чтобы волшебник добежал до окна и отыскал свою палочку.
Не собираясь мириться с поражением, Гермиона принялась выпускать в сторону врага одно заклятие за другим, но тот безупречно отражал их все до единого, не давая возможности поразить его. Видимо, его тактика сводилась к тому, чтобы произвести серию атак, когда соперница выдохнется из сил.
Как и предполагалось, Гермионе потребовалась секунда, чтобы перевести дыхание. Этого было достаточно, чтобы противник, до сего момента использующий исключительно защитные чары, вышел из оборонительной позиции и нанес первый удар, который, однако, был уготован вовсе не Гермионе:
— Инсендио!
Ковер, на котором лежал Люциус, неожиданно загорелся. Пламя стремительно охватывало все большие его участки, приближаясь к неподвижно лежащему человеку.
Глаза Малфоя-старшего в этот момент бешено бегали из стороны в сторону, демонстрируя разгорающуюся внутри него панику. Он всячески пытался побороть действие проклятия полной парализации, но тело, как назло, отказывалось подчиняться, примирившись с участью стать подобием жареного стейка.
Волшебник будто бы знал, что, стоя на перепутье, Гермиона неизбежно выберет ту дорогу, что приведет ее к спасению чужой жизни.
В последний раз взглянув на нее, он отвернулся и ринулся к окну. Хрупкое стекло разлетелось в стороны, когда мужское тело налетело на него, предварительно набрав скорость. Приземлившись на ноги, незнакомец стряхнул с мантии мелкую крошку, похожую на россыпь неограненных алмазов, и помчался прочь от поместья, слегка прихрамывая и держась рукой за раненное предплечье.
— Агуаменти, — мощная струя воды обрушилась на рыжее пламя, опасно подобравшееся к Люциусу.
Ступив на почерневшую и промокшую ткань испорченного ковра, Гермиона направила палочку на мистера Малфоя и произнесла:
— Фините Инкантатем.
Вернув контроль над собственным телом, Люциус, недолго думая, поднялся на ноги и принялся поправлять дорогую мантию так, будто ее помятый вид являлся главной и единственной его проблемой.
Пребывая в состоянии крайнего смущения, он старательно избегал взгляда Гермионы, смотря куда угодно, но только не на нее. Впрочем, чего еще было ожидать от человека, для которого принять помощь от маглорожденной было равносильно тому, чтобы с головой окунуться в смердящие помои.
— С вами все в порядке? — из вежливости спросила Гермиона, совершенно не надеясь получить ответ. Собственно, его и не последовало.
Подойдя к перевернутому столу, Люциус склонился над валяющимися возле него книгами и, смахнув их в сторону, поднял свою палочку, ранее отнятую тем незнакомым волшебником. Выпрямившись во весь рост, он так и не обернулся, видимо ожидая, когда Гермиона удалится восвояси и оставит его одного.