Если верить словам целителя Беррингтона, Драко связывался с ним по поводу новой порции лекарств, однако не счел нужным посвятить в это Гермиону. Он вообще ни словом не обмолвился с ней о своем состоянии. И это, пожалуй, ранило ее больше всего.
— Около двух с лишним недель назад я вновь ощутил перебои в работе сердца. Собственно, тогда я и обратился к целителю Беррингтону.
— А сейчас? Как ты себя чувствуешь сейчас?
— Сперва мне казалось, что лекарства помогают, но… — было очевидно, что Драко не хотелось заканчивать начатую мысль. Однако ему пришлось сделать это, когда Гермиона смерила его тяжелым взглядом, от которого язык развязался сам собой, — вчера утром я переодевался перед отъездом в Лондон и увидел те черные вены. Только теперь их гораздо больше, и покрывают они не только грудь.
В подтверждении своих слов Драко закатал рукав водолазки чуть выше локтя, демонстрируя темные вены, виднеющиеся сквозь светлую кожу. Их концы, выглядывающие из-под ткани, напоминали смазанные полосы, оставленные черным углем.
На мгновение потеряв над собой контроль, Гермиона судорожно вдохнула ртом воздух.
«Только не плачь, только не плачь», — упорно приказывала она себе, чувствуя, как слезы подступают к глазам, стремясь вырваться наружу и продемонстрировать себя окружающим.
— Почему ты не сказал мне? — устремив взгляд в белоснежный потолок больничного коридора, Гермиона попыталась сморгнуть соленую влагу, затуманившую глаза.
— Я не знал, как ты воспримешь эту информацию. Всякий раз, когда мы оказывались в тупике, ты винила в этом себя, хотя в действительности делала все возможное и невозможное, чтобы помочь мне, — попытался оправдаться Драко, заранее зная, что это невозможно. Вспоминая недавний разговор между ними, можно было подумать, что они поменялись ролями. — Я лишь хотел, чтобы мы хоть немного пожили нормально.
— Зачем? — не выдержала Гермиона, находясь в шаге от того, чтобы сорваться на крик. Она была в отчаянии. Оно текло по ее венам, наполняло собой легкие, содержалось в слезах. От него, черт возьми, невозможно было скрыться при всем желании. А слова Драко, прозвучавшие как самая что ни на есть настоящая вселенская глупость, лишь довели ее до критической точки, вынуждая опустить руки и перестать сопротивляться этому отчаянию. В конце концов оно отравило ее. — Зачем, скажи мне на милость, было обманывать меня и делать вид, что ничего не происходит?
— А что бы ты сделала, узнав правду? — мгновенно парировал Драко, не повышая голос. — Давай взглянем фактам в лицо: единственное, что может помочь мне — антидот, над которым работает профессор Слизнорт. Все остальное не более чем попытки отсрочить неизбежное.
Гермиона вздрогнула, как от пощечины, и прикрыла глаза. Первая слезинка стремительно скатилась по ее щеке и рухнула на кафельный пол. Секундой позже за ней последовала и вторая.
— Кхм, думаю, будем лучше, если мы оставим вас, — неловко прочистив горло, напомнил о своем присутствии целитель Беррингтон. — Загляните ко мне, когда у вас будет время, мистер Малфой. И постарайтесь не затягивать.
Взяв целительницу Куинси под локоть, он повел ее в сторону лифта. До сего момента девушка с замиранием сердца наблюдала за происходящим, буквально ощущая на себе всю ту боль, что исходила от Гермионы бурными волнами. Она сопереживала ей, потому как понимала, какие чувства одолевают человека, когда тот узнает, что жизнь его близкого находится в опасности из-за ужасного проклятия.
Продолжая опираться спиной о стену, Гермиона боролась с желанием соскользнуть на пол и, свернувшись калачиком, дать волю эмоциям, которые переполняли ее настолько, что вот-вот готовы были буквально разорвать изнутри.
После того, что она узнала, весь ее идеальный мир мгновенно посыпался, словно карточный домик. Вот только по ощущениям она оказалась заживо погребенной под руинами каменного замка.
Это было бритвенное лезвие в леденце, битое стекло, подложенное в дизайнерские туфли, мышьяк, подсыпанный в какао, которое ты без задних мыслей принимаешь из рук близкого человека. Это было проклятое страдание, упакованное в красивую обертку. И Гермиона, поведясь на нее, как последняя дура, в конце концов поранилась. Вопрос лишь в том, удастся ли ей оправиться от этого и возродить убитую надежду на счастливое будущее с Драко?
***
Каникулы превратились в нескончаемую вереницу до невозможности однообразных дней. Гермиона чувствовала себя зрителем, сидящим в кинозале и наблюдающим за чужой жизнью со стороны.
За прошедшие две недели она успела не раз посетить отдел магического правопорядка для дачи показаний по делу о нападении на родителей Драко. А в один из дней она и вовсе наведывалась в Малфой-мэнор в компании мракоборцев, занимающихся этим расследованием.
При свете дня поместье выглядело еще хуже, чем ей запомнилось с последнего визита: некогда красивый сад превратился в пепелище, а внутри дома все было перевернуто вверх дном. От бывалой роскоши не осталось и следа. Сейчас величественный мэнор был лишь бледной тенью себя прежнего. С трудом верилось, что Малфои захотят вернуться в родные стены даже после проведения в особняке тщательной уборки и реконструкции пострадавших помещений.
Со слов родителей Драко, около одиннадцати часов вечера они получили послание, доставленное Патронусом в виде скорпиона. Незнакомый голос сообщил, что их сын находится в опасности и им нужно немедленно явиться в Малфой-мэнор, если они, конечно же, не хотят, чтобы он пострадал. Разумеется, сперва Нарцисса попыталась связаться с Драко посредством фамильных колец, но тот так и не ответил на ее послание, чем не на шутку обеспокоил мать. Не желая испытывать судьбу, она в компании мужа трансгрессировала в дом и сделала это, как и было велено, без привлечения к происходящему посторонних, коими по большому счету являлись мракоборцы.
Впоследствии Люциуса и Нарциссу застали врасплох и, обезоружив, лишили колец, тем самым оставляя без малейшего шанса на спасение. Очевидно, эти меры предосторожности были предприняты тем волшебником, ведь простые маглы вряд ли бы расценили драгоценные украшения и деревянные палочки как угрозу.
Слушая рассказ Нарциссы, Гермиона вспомнила, что приблизительно в то время, когда Малфои пытались выйти на связь с сыном, тот мыл посуду, предварительно сняв кольцо и отложив его в сторону.
Кто знает, быть может, им бы удалось отделаться малой кровью, если бы не это незначительное событие.
Что же касается тех бандитов, то дополнительная проверка лишь подтвердила и без того очевидный факт: они и впрямь были простыми людьми. Работники отдела магического правопорядка достаточно долго беседовали с ними, но, не сумев добиться всей необходимой информации мирным путем, в конце концов решили прибегнуть к помощи магии и пустили в ход легилименцию. Как и сказал Джо — тот самый вор, с которым у Драко произошла стычка в холле Малфой-мэнора –, волшебник, ответственный за нападение, нашел его и остальных мужчин в баре, располагающемся не в самом благоприятном районе Лондона, а именно в Вестминстере. Несмотря на то, что он являлся туристическим и общественным центром города, показатели преступности в нем просто зашкаливали.
Посетив бар «У Дэрила» и пообщавшись с его владельцем, а также с находящимися там посетителями, мракоборцы не слишком-то продвинулись в расследовании: никто ничего не знал о том человеке и даже толком не мог описать его внешность, ведь незнакомец во время своего первого и по совместительству последнего визита скрывал лицо, желая сохранить статус инкогнито. Впрочем, для заведения такого плана это было обычным делом: люди, посещающие подобные места, как правило, обладали преступной репутацией, посему не стремились раскрывать свою личность кому ни попадя.
В конечном счете, даже незнание имени этого человека нисколько не смутило бандитов: возможность с лихвой набить карманы вскружила им голову, поэтому они без задних мыслей заключили с ним сделку. Будь они магами, то вряд ли бы приняли участие в этой авантюре, ведь Малфои, даже несмотря на все трудности, с которыми им пришлось столкнуться после падения Волан-де-Морта, все еще входили в список тех, кого не стоило иметь в качестве врагов.