— Вы хоть понимаете, о чем просите? — сдался он, нехотя идя на попятную. — Не знаю, что именно вам сказал чертов Моррисон, но «Дух разума» используется в крайне редких случаях, и на то есть свои причины. Если вдруг окажется, что мальчишка все же невиновен, то нас с вами ждут огромные неприятности. Уверены, что оно того стоит?
Поочередно взглянув на профессора Эддингтона и Гермиону, МакГонагалл, получив от них отчетливые утвердительные кивки, ответила:
— Да, мы уверены, мистер Сэвидж.
— В таком случае милости прошу за мной.
Вооружившись палочкой, мракоборец вышел из своего кабинета и быстрым шагом направился к выходу из штаба, ни разу не обернувшись, чтобы проверить, не отстают ли его спутники. Периферийным зрением заметив спящего Болмана, он молча указал кончиком изогнутого волшебного древка в его сторону, и тот неожиданно подскочил на стуле, чуть было не свалившись на пол.
— Капитан… сэр, я прикрыл глаза всего на пару минут, — принялся оправдываться молодой мужчина, неуклюже поправляя рабочую форму и вставая по стойке смирно.
— Вместо того чтобы нагло врать мне в лицо, лучше займись делом, Болман, иначе уже завтра будешь драить министерские туалеты, а не бороться с преступностью. Хотя не уверен, что ты вообще занимаешься последним, — кинул ему на прощание Сэвидж и вышел из штаба.
Спустя несколько минут хождения по коридорам второго этажа, они остановились перед большой дверью без ручки. Стоило мракоборцу пять раз постучать по стене, как та вздрогнула, словно от землетрясения, и мгновением позже несколько черных кирпичиков с шумом отъехали в сторону. Сэвидж поместил ладонь в образовавшееся углубление и, когда ту охватило зеленое мерцающее свечение, отсканировал сетчатку глаза, завершая проверку на установление личности.
Двустворчатая каменная дверь медленно отворилась, но скрывающееся за ней помещение было погружено во мрак. Мракоборец без капли страха шагнул в объятия темноты, словно досконально знал каждый уголок этого места, посему мог с легкостью ориентироваться в нем даже с завязанными глазами.
В следующую секунду комната наполнилась тусклым холодным светом, и Гермиона в компании прибывших с ней профессоров и Айзека проследовала внутрь. Между тем последний уже не выглядел таким самоуверенным, как раньше: грядущая встреча с неким «Духом разума», о котором он не знал абсолютно ничего, порядком сбила с него спесь.
Помещение, в котором они оказались, отдаленно напоминало простенькую допросную комнату. Первым, что увидела Гермиона, было кресло, похожее на электрический стул. Оно стояло прямо перед прочной стеклянной стеной, с обратной стороны которой не было ничего, кроме непроглядной темноты. Могло показаться, что задняя поверхность стекла была покрыта плотным слоем черной краски.
Переведя взгляд немного правее, она заметила диковинный аппарат, который наверняка и был тем самым «Духом разума». Изобретение представляло собой небольшую стеклянную сферу на подставке, внутри которой была вода. Ниже нее располагался пустой прозрачный куб, в двух стенках которого имелись круглые отверстия, переходящие в трубки. В то время как одна из них проходила прямиком через стену, ведя в соседнее помещение, другая крепилась к металлическому обручу, который, предположительно, надевался на голову того, кто сидел в кресле.
— Прошу, — театрально склонил голову Сэвидж, жестом указывая Айзеку на уготованное ему место, словно то было королевским троном. Молодой человек, однако, не спешил садиться в кресло. Вместо этого он напрягся всем телом, мысленно размышляя над возможными путями отступления. — Ох, неужели растерял всю свою решительность по дороге сюда?
Не намереваясь церемониться с потенциальным преступником, мракоборец взял Айзека за локоть и потащил его к стеклянной стене.
— Если честно, я тебя совсем не понимаю, парень, — избавившись от веревок на его запястьях, Сэвидж грубо усадил юношу в кресло, надавив ему на плечи. Стоило Айзеку коснуться сиденья, как вокруг его рук и ног закрепились плотные кожаные ремешки, — ты открыто бахвалишься совершенным преступлением, но сейчас брыкаешься, как курица, над шеей которой занесли топор. Что же такого скрывается в твоих воспоминаниях?
Сняв с аппарата сферу, мракоборец вернулся к Айзеку и поместил ее под его ладонь. Мгновение, и молодой человек шумно втянул воздух сквозь зубы. Когда составляющая «Духа разума» вернулась на свое законное место, Гермиона увидела, что в воде, которая ранее была кристально чистой, расплывались тонкие ниточки крови.
Закрепив на голове Айзека металлический обруч с трубкой, Сэвидж отошел к дальней стене и, проведя махинации, схожие с теми, что требовались для открытия комнаты, взял из открывшегося потайного шкафа пузырек с красной жидкостью. Откупорив сосуд, он с силой сжал челюсти прикованного к креслу юноши и, вынудив того приоткрыть рот, влил содержимое ему чуть ли не сквозь зубы. Не давая Айзеку возможности выплюнуть зелье, мракоборец тут же прикрыл ему рот ладонью и зажал нос. Юноша неспокойно брыкался из стороны в сторону, но в конце концов проглотил неизвестную жидкость до последней капли.
— Что вы ему дали? — выразила беспокойство МакГонагалл. Несмотря на то, что Айзек открыто сознался в преступлении, она все же переживала за него, потому как совершенно не представляла, что ему предстоит вынести, оказавшись под действием «Духа разума».
— Что-то вроде дурманящей настойки, — лишь отмахнулся Сэвидж, абсолютно не разделяя ее волнения относительно Айзека: за годы службы он успел порядком очерстветь, посему не испытывал сострадания к тем, кто решил нарушить закон и понес за это соответствующее наказание. — Но с той лишь разницей, что его мысли не превратятся в кашу, а значит нам удастся извлечь воспоминания в неискаженном виде.
Пока мракоборец делился с МакГонагалл и Гермионой сухими фактами, касающимися работы «Духа разума», профессор Эддингтон с интересом обхаживал аппарат, словно тот был редким выставочным экспонатом, посмотреть на который мечтал любой ценитель искусства.
Покончив со всеми подготовительными процедурами, мракоборец подошел к аппарату и, вновь достав палочку, принялся нашептывать одно и то же заклинание, параллельно выводя в воздухе символ, напоминающий заваленную набок восьмерку.
Жидкость в сфере стремительно густела, все больше и больше становясь похожей на кровь. Вскоре первая капля стекла по узкому каналу в подставке и упала на дно куба. Одновременно с этим Айзек слегка прогнулся в спине и запрокинул голову назад, приоткрыв губы в немом крике. В трубке, крепящейся к металлическому обручу на его голове, показался бледно-белый мерцающий дым, неспешно движущийся прямиком в нижний отсек «Духа разума».
— Не переживайте, это не так больно, как может показаться на первый взгляд, — уверил МакГонагалл мракоборец, заметив, как та, наблюдая за Айзеком, в ужасе побледнела. — По крайней мере, из всех, кто проходил через это, умерли лишь двое, — добавил он не без смешка.
Когда куб полностью наполнился полупрозрачной дымкой, которая при контакте с кровью приобрела красноватый оттенок, Сэвидж вновь прошептал заклинание и медленно указал кончиком палочки на комнату, располагающуюся за стеклом. В ответ на это содержимое аппарата послушно последовало по второй трубке, растворяясь во мраке. Но не прошло и секунды, как темное помещение заполнилось тем самым красноватым дымом, часть которого постепенно начала стекаться в нечто, напоминающее человеческую фигуру.
Будь Гермиона верующей, то точно перекрестилась бы, не поверив своим глазам: смесь из воспоминаний и крови материализовалась в точную копию Айзека. Разве что выглядела она какой-то неживой, отчего больше напоминала восковую фигуру.
— Зачем нужно стекло? — полюбопытствовал Эддингтон, вплотную подойдя к упомянутой перегородке между комнатами. В отличие от Гермионы и МакГонагалл, испытывающих шок, граничащий с ужасом, молодой профессор с нескрываемым восторгом в глазах наблюдал за работой «Духа разума».
— Во время одного из экспериментов дым выпустили в ту же комнату, в которой находился подопытный в компании приставленных к нему охранников. Толком и не успев принять человеческий облик, дух налетел на одного из тех бедолаг и просочился в его тело через рот и ноздри. Как итог, парень свихнулся из-за еще одной личности, обосновавшейся в его голове, и угодил в отделение для душевнобольных. Еще вопросы, или мы наконец-то можем начать?