Драко решительно шагнул вперед, заставляя Гермиону отступить назад и упереться в позади стоящую парту. Вся эта ситуация походила на финальный этап продолжительной охоты, в результате которой порядком изголодавшийся хищник наконец сумел заманить пугливую лань в ловушку. Правда, жертва была вовсе не против отдаться на милость зверя. Увенчавшаяся успехом погоня была спланирована обеими сторонами в равной мере.
Желание еще раз испытать эти сводящие с ума ощущения окончательно взяло контроль над сознанием Драко. Подхватив Гермиону под бедра, он усадил ее на парту и вновь поцеловал. Одной рукой упираясь в стол, он буквально впечатывался в нее всем телом, вынуждая прогибаться в пояснице, повиноваться ему. Ее податливость была чистейшей порцией героина, вколотой в периферическую вену. Этот заброшенный кабинет в одночасье превратился в искусную копию Эдема, стоило сильнейшему наркотику спровоцировать повторный приход.
Гермиона с жадностью ловила каждый его поцелуй, все сильнее нуждаясь в чем-то большем. Ей хотелось слиться с ним воедино, вобрать всего без остатка. Кожа к коже, плоть к плоти. Она готова была разорвать его рубашку, лишь бы получить хоть толику того, о чем так умоляло ее помутневшее от переизбытка чувств сознание.
Еще недавно Гермиона бы пристыдила себя даже за малейшую мысль об этом, что уж говорить о желании претворить пылкие фантазии в реальность. Но в данный момент времени часть ее личности, вобравшая в себя всю рассудительность и здравомыслие, была заперта в самом дальнем углу сознания, не в силах повлиять на ситуацию. Единственное, что она могла делать — разбивать кулаки о стену в кровь и кричать, что есть мочи, с паникой наблюдая за происходящим со стороны.
Поцелуй с Драко не был похож на тот, что был у нее с Роном: слизеринец отличался решительностью и настойчивостью. Он не боялся перейти рамки приличия, чтобы достигнуть нового уровня удовольствия, которого из раза в раз казалось недостаточно. Они оба хотели большего, оба были ведомы невесть откуда взявшимися инстинктами, толкающими на безрассудство. Они тонули друг в друге, шли ко дну, позволяя легким разрываться от губительного количества воды, совершенно не беспокоясь о том, к чему это может привести. Они целиком и полностью отдавались моменту, стараясь получить от него все до последней крупицы.
Между ними была пылкая страсть, которая походила на химическую реакцию, способную возникнуть лишь между правильно подобранными элементами. Они были смесью водорода и кислорода, возле которой по неосторожности разожгли огонь, спровоцировавший мгновенный взрыв, разрушавший все на своем пути.
В какой-то момент Драко все же оторвался от ее губ, боясь, что последующее промедление уже не позволит ему остановиться. Он не знал, была ли Гермиона готова к большему, поэтому не хотел, чтобы это решение она принимала на горячую голову. Не хотел, чтобы у нее появился повод ненавидеть его за невозможность исправить то, что уже было сделано.
Они оба не понимали, как следует относиться к этим странным чувствам, возникшим по отношению друг к другу. Это было неправильно, невозможно, ненормально. Но это было. Оставалось только смириться и сделать выбор: выпустить чувства наружу, пуская все на самотек, или же постараться обуздать их из страха неизвестности финала. Каждый из них должен был принять это решение самостоятельно, полностью отдавая себе отчет о возможных последствиях.
— Если таким образом ты хотел переубедить меня, то у тебя ничего не вышло: я все равно отправлюсь по тому адресу, — выпалила Гермиона первое, что пришло в голову.
Это однозначно самое ужасное, с чего можно было начать разговор после умопомрачительного поцелуя, вывернувшего ее внутренний мир наизнанку. Должно быть, та самая часть, которая наконец-то вышла из-под принудительного заключения, теперь отказывалась делиться способностью думать, прежде чем говорить. Впрочем, она имела полное право обижаться.
Гермиона чувствовала себя опустошенной, но в хорошем смысле этого слова. Будто лишний воздух вышел из грудной клетки, переставая сдавливать легкие и сердце. Этот поцелуй даровал долгожданное освобождение от ощутимого напряжения, неустанно копившегося внутри на протяжении долгого времени.
Драко уперся лбом в лоб Гермионы, после чего соблазнительно усмехнулся.
— Ты упертая, словно ре-эм.*
— В таком случае ты уж слишком походишь на только что снесшую яйцо самку дракона, беспокоящуюся о своем чаде.
Драко резко сжал ладони на бедрах Гермионы: сравнение с разродившимся драконом явно пришлось ему не по вкусу. Она, в свою очередь, невольно приоткрыла губы, словно моля его положить конец праздным разговорам и вернуться к тому, чем они занимались несколькими минутами ранее.
— Драко, со мной все будет в порядке, — Гермиона нежно обхватила его лицо руками, стараясь заглянуть юноше в глаза. Казалось, что посредством зрительного контакта она сумеет загипнотизировать его и внушить желаемую информацию. — Обещаю.
— Не стоит давать обещаний, которые ты можешь не выполнить в силу неожиданных обстоятельств.
Драко все так же стоял на своем, не желая уступать. В этом они с Гермионой были до невозможности похожи: два упертых человека, каждый из которых был готов отстаивать свою точку зрения до победного. Если такие личности вступят в спор, имея диаметрально противоположные мнения, то рискуют никогда не добиться его разрешения за невозможностью найти компромисс.
— Значит, остается надеяться, что судьба будет благосклонна к нам.
— Боюсь, что тебе не стоит полагаться на нее, когда дело касается меня.
Гермиона вымученно прикрыла глаза, не представляя, что еще сказать или же сделать, чтобы добиться своего. Драко четко обозначил свою позицию, приводя вполне разумные аргументы в ее защиту. Судьба и впрямь вела его не по самому легкому пути, щедро снабженному тяжкими испытаниями. Отрицать очевидное было по меньшей мере глупо.
— Ты можешь повременить с осуществлением своего безумного плана? — наконец сказал он, видимо также осознав, что не сможет остановить Гермиону, не прибегнув к радикальным мерам вроде удержания силой. Такой вариант хоть и имелся, но все же был последним делом: едва ли связывание девушки где-то, кроме как в постели, благоприятно скажется на дальнейшем развитии отношений.
— Да, но зачем? — недоуменно спросила Гермиона. Она совсем не понимая, к чему он клонит.
— Мне нужно попросить маму прислать одну вещь.
Драко отступил на шаг назад и протянул Гермионе руку, помогая слезть с парты. Стоило ей твердо встать на ноги и бросить взгляд через плечо, как страх моментально заполнил голову, подкидывая не самые приятные видения.
— Мерлин, мадам Пинс убьет меня за это, — Гермиона с ужасом оглядела пергаменты, успевшие изрядно смяться за все то время, что двое молодых людей отдавались пламенным чувствам, не замечая ничего вокруг.
Драко, не разделяющий ее волнения, томно ухмыльнулся, запустив руки в передние карманы брюк.
— Думаю, я мог бы пойти с тобой и объяснить ей, как именно это произошло. Хотя, честно говоря, сомневаюсь, что мадам Пинс когда-либо доводилось заниматься подобным, поэтому она вряд ли войдет в наше положение. Но никто ведь не запрещает нам попытаться, не так ли?
Гермиона с укором смотрела на Драко, всем своим видом демонстрируя негативное отношения к прозвучавшему предложению. В серьезности его намерений можно было не сомневаться: в отличие от нее, Драко был более раскрепощенным человеком, посему не видел ничего зазорного в пылких объятиях под покровом ночи.
И в глубине души Гермионе нравилась это его качество, порой толкающее ее на схожие безумства.
***
С того момента как они изучили взятые из архива сведения и, увы, не обнаружили желаемого, прошло чуть больше недели. Драко, как и планировал, отправил матери письмо с просьбой прислать какую-то вещь, предназначение которой по сей момент оставалось для Гермионы загадкой. И эта неизвестность до чертиков раздражала. Она привыкла держать все под контролем, но у Драко, как оказалось, были свои планы, делиться которыми он не собирался до тех пор, пока та самая вещь не окажется у него в руках.