Ивар шел не через селение, а в обход, вдоль западной околицы. Напоследок он решил еще раз подняться на горсет, к камням.
На кургане никого не было. Погребальные костры почти догорели. Их белесые дымки печально тянулись на запад в тишине влажной ночи. Теплый ветер близкой весны доносил с востока запахи сосновой смолы и горько-соленого моря.
За спиной Ивара послышался птичий щебет. Он обернулся и увидел трех черных дроздов, прыгавших по камням и выводивших свои заливистые трели. Затем дрозды вспорхнули вверх и, продолжая свою песнь, закружились в ночном небе. Они всё дальше и дальше удалялись в сторону леса, однако пение их слышалось все столь же отчетливо, как если бы они продолжали кружить над горсетом.
Проводив взглядом птиц, Ивар вздохнул и неспешно направился к дому солевара.
Дайардин стоял у освещенных факелом дверей сеновала, как будто поджидая его.
– Хейни уже сказал мне, что ты жив. – Ивару показалось, что солевар едва ли не рад его видеть. – Я думал, тебя засыпало под обломками дома этого… – гигант выругался и сплюнул на землю. – Мы принялись расчищать завал, но никого там не обнаружили.
После недолгих сомнений Ивар решился:
– Я думаю, тебе следует знать, из-за чего – точнее сказать, из-за кого – погиб твой сын.
Дайрадин изумленно уставился на него:
– Ты же сам рассказал на горсете, как было дело. И эта мерзкая тварь всё подтвердила своим позорным бегством – и кое-чем еще.
– Да, но я не рассказал, что на самом деле двигало убийцей. Если его можно так назвать.
– И что же им двигало? – усмехнулся Дайрадин. – И откуда тебе знать про это?
– Киврис сам рассказал мне обо всем.
– Рассказал? Так ты все же нашел его? Где эта гадина?!
– Он уплыл.
– Уплыл?! Куда? На чем?
– Взял кожаный коракл и уплыл в море. Я не знаю, куда. Мне кажется, он повредился в уме.
– И ты позволил ему уйти? Но почему?!
– Он рассказал мне, почему сделал всё это.
– И что же он тебе рассказал? – напрягся Дайрадин.
– Он сделал это, чтобы ты впомнил про луга Лимнеха и про девушку по имени Айне.
– При чем тут Лимнех?! И кто такая Айне?!
– Я просто сообщаю тебе то, что должен сообщить, – пожал плечами Ивар. – Через несколько часов я покину Оллтре навсегда. Так что не стоит прикидываться, будто не понимаешь, о чем речь. Тем более, что этого-то я доказать уж точно не смогу. Да и не собираюсь. Я просто хочу сообщить тебе, что человека, которого ты знал под именем Кивриса Нейдра, на самом деле зовут Ферфи. И что он младший брат Айне, изнасилованной и убитой тобой в Лимнехе двадцать лет назад. Ты еще помнишь ее, узурпатор Айлиль? – с вызовом выпалил Ивар в лицо солевару.
По мере слов Ивара лицо Дайардина становилось всё мрачнее и мрачнее. Затем на нем проступили гнев и досада. На мгновение Ивару даже показалось, что рыжеволосый гигант готов броситься на него с кулаками. Однако реакция Дайардина на вопрос Ивара оказалась совершенно неожиданной:
– И снова этой гадине удалось ускользнуть! – прорычал он, сжимая кулаки. – Да и неудивительно: облапошить чужестранца, не знающего простейших вещей и воспринимающего древние тексты дословно. Мой юный друг, – насмешливо обратился Дайардин к Ивару. – Рассказ об Айлиле и Айне – это то, что мудрецы южных землей называют "митос". Не было никогда никакого Айлиля и никакой Айне. Точнее, они были и будут всегда. Айне – это олицетворение власти. Тебе знакомо слово "олицетворение"? Айлиль же в этом митосе – воплощение злого правителя, овладевшего властью не по праву, не по буату и вопреки воле богов. За что он и поплатился, когда власть изувечила и обезобразила его, ввергнув его страну в пучину усобиц.
Ивар отказывался верить своим ушам. Неужели Киврис обвел его вокруг пальца, как мальчишку? Но не мог же свинопас просто сочинить все это за считанные мгновения? Хватаясь за последнюю надежду, Ивар воскликнул:
– Тогда почему ты прячешь свои уши под копной волос?! Если ты не Айлиль, покажи свое правое ухо!
Он впервые слышал, чтобы кто-то смеялся так громко. Это был даже не смех, это были удары железным молотом в гигантскую дубовую бочку. Отсмеявшись, Дайардин обхватил руками волосы и откинул их назад. Взгляду Ивара предстали два огромных веснушчатых уха без каких-либо изъянов и порезов.
– Убедился? – спросил его Дайардин. – А волосы я не стригу коротко только потому, что в этом климате у меня сильно мерзнет голова.
На безудержный смех Дайардина из дома вышла встревоженная Рой. Услышав от мужа, в чем дело, она покачала головой и повернулась к Ивару: