— Не пялься. Они сразу поймут, что ты не местная.
— И? Что они сделают? Разорвут в клочья?
— Может, и не разорвут. Кто-то, разумеется, и внимания не обратит, но есть и такие, кто сразу поймёт: ты ротозейка, район не знаешь, всё здесь тебе в диковинку. А значит, тебя можно облапошить, обокрасть или того хуже. Так что не зевай, не крути головой, настрой скучающий режим и держись поближе ко мне.
— Думаешь, твой значок гвардейца поможет, строгий, правильный мальчик?
Пфф!
— Нет.
— Тогда, может, твоя хмурая физиономия распугает подонков? Ха, она даже меня не тревожит. Страшным или грозным тебя не назовёшь, — заявила она.
— У меня, помимо шокера, есть лазерный пистолет, знаешь ли. И право стрелять без предупреждения.
— Потому-то я и выбрала тебя, — да уж! Выбрала, чёрт её дери. — Посмотрим, оправдаешь ли ты свою репутацию. Но, увы, пока я разочарована. Я не доверяю парням с девчачьими ресницами.
Пфф!
— Ха! А я всё думал, что с тобой не так! Это так же глупо, как не доверять рыжим или тем, кто красит волосы в зелёный.
Эжени улыбнулась. Из потока её слов ни одно не было серьёзным. Она просто потешалась надо мной, посмеивалась, сознавая собственное социальное превосходство. Очевидно, она презирала меня. Заносчивая, богатенькая пигалица! Считающая себя лучше других.
Проклятье! Не то чтобы я презирал богатых. Да, порой я делал вид, что они мне отвратительны, но на самом деле мне хотелось стать одним из них. Мне не были нужны пропуск в высшее общество или слава, только деньги. Для парня из бедного района они означают свободу, возможность жить, как нравится, увидеть мир. Я вырос не в трущобах, не голодал, но всё равно чувствовал себя неудовлетворённым. Моя семья ютилась в маленькой квартирке, где не могло быть и намёка на личное пространство, всё-таки четыре человека в двух смежных комнатах. У нас не было мощного электрокара и дорогих дроидов. Да, это не делало нас несчастными или обездоленными, не умаляло любви родителей друг к другу или ко мне. Но я видел, как им было трудно, как они изо всех сил пытались дать мне образование, обеспечить моё будущее. Я хотел и хочу, чтобы мать ни в чём не нуждалась, ни о ком и ни о чём не беспокоилась. Родителям всегда приходилось много работать и мне тоже, а вот у Эжени всё было с самого начала. И это бесило!
— Мне кажется, тебя нелегко вывести из себя. Это интересно. И, как по мне, очень даже привлекательно.
— Хочешь меня разозлить? Из спортивного интереса? Попробуй. Но предупреждаю: будет непросто. Я работаю с детьми. Если покажешь слабину, они распилят твои нервы и завяжут в узел кишки. Не показывай, что они тебя рассердили, заставь их уважать себя.
— Оу! Да ты большой специалист! Ну а я могу взбесить любого, так и знай. Главное в этом деле — методичность и терпение.
— Вызов принят! Ещё посмотрим, кто кого.
Мы почти опаздывали, до начала занятий оставалось не более десяти минут. Я тащил Эжени сквозь толпу жителей Нижнего в тёмно-зелёных робах. Девушка то и дело спотыкалась, фыркала и чертыхалась.
— Чего приуныла, барышня? Неужели никогда не поступала, как непослушная девочка, и не была в Нижнем районе Москвы?
— Была, и не раз, — Эжени запыхалась, но это не мешало ей трещать. — В Москве всё иначе. Жилые башни не такие высокие, как в Льеже. Часть населения живёт под землёй. Раньше под городом ходили поезда, и те туннели, что не были затоплены, были расширены и превратились в жилые кварталы. Их обитатели годами не видят солнца, но там не так жарко и сыро, как здесь. Раньше я проводила в Нижнем районе много времени.
— Чего ради?
— Тратила сначала деньги отца, а потом свои. Их слишком много.
— Денег много не бывает.
— Но у моего отца их много, — настаивала Эжени. — Подчёркиваю, слишком много. Я спускалась под землю едва ли не каждый день, а по субботам и вовсе проводила там целые сутки. Суббота предназначена для благотворительных акций.
— Скажи честно: есть ли какой-нибудь толк в твоей социальной рекламе? Помогает привлечь внимание на насущные проблемы, или это просто красивые картинки?
Эжени задохнулась от возмущения, зазевалась и чуть было не провалилась в открытый люк. Я поймал её и, обхватив поперёк талии, отволок в сторону. Хрупкая, очень легкая, а глаза горели, как у дикой кошки. Того и гляди, попытается укусить.
— Лететь пришлось бы долго. Смотри под ноги. Всего один поворот остался, ты просто обязана дотянуть.