— У тебя не было должного снаряжения. Гвардейцы из Нижнего — неважные помощники, — возразил Хавьер. — И вообще, ты рисковал жизнью, бросаясь на него с кулаками. Больше, чёрт подери, так не делай! Чудо, что он тебя не пристрелил! На площади этот гад серьёзно ранил троих прохожих, что ему стоило и тебя прикончить?
Ха, приятно осознавать, что я везунчик!
— Об убитом что-нибудь известно? Или снова неопознанный? — я направил мысли друга в иное русло, а то он уже начал багроветь от злости.
— Как раз нет. Пока мы жаловались друг другу на горькую судьбу, комп обрабатывал данные и формировал его профиль. Вот поглядите, — Хавс развернул вкладку на весь экран. — Йозеф Лисянский, 2982 года рождения. Основное место жительства — Варшава. Последние три года он числился в списке пропавших без вести. Уехал на заработки в Берлин и исчез. Родственники по-прежнему его ищут, роботы созвонятся с его семьей в течение часа. За три года он ни разу не вышел на связь. Лисянского даже пытались отследить по ID-чипу, и никаких результатов. Похоже, избавился от него. Что это значит? Наш друг занимался чем-то незаконным? И вот теперь он мёртв.
— Вы знаете, что только на западе Конфедерации ежегодно пропадают без вести тысячи человек? — к нам присоединился Майк — худощавый парень в очках, сотрудник аналитического отдела. Он не занимался оперативной работой, а обобщал статистические данные, собранные роботами, и сравнивал их. — В прошлом году, к примеру, исчезло сто тысяч человек, из них по ID-чипу удалось выследить менее 10 %. Кому нужно, тот удалит чип или повредит его. С детьми ещё сложнее, чипы-то вживляют только совершеннолетним.
Скверно всё это! Более чем. Пропавший без вести, без чипа, за которым охотилась Гильдия. Да, скверно.
— Ладно, сидя здесь, проблемы не решить. Я отправлюсь в Нижний район, посмотрю, что там и как. Хавьер, продолжай работать с документами. Пока это всё, чем ты можешь помочь. Но к обеду я должна знать всё о Йозефе Лисянском: почему уехал из Варшавы, привлекался ли когда-нибудь к ответственности, где работал и прочее, и прочее. В общем, ты меня понял. Выздоравливай, Алекс! Ещё увидимся! — попрощалась детектив Фишер.
Когда Каролина ушла, Хавьер схватился за голову.
— Везёт тебе, Ал! Ты пойдешь домой и завалишься спать. Мне бы отгул, хоть один!
— Ты не заслужил. Как ты умудрился напиться?
— Взял и умудрился. Думаешь, самому не противно? А ведь я давно не срывался.
— Похоже, Стейси скверно на тебя влияет, дружище.
— Не о нас со Стейси речь. Лучше расскажи, как там Эжени.
Чтоб тебя!
— Думаю, неплохо. Она записала видео и сделала фотографии для рекламы.
— Меня не это интересует. Я о другом, — потешно закатил мерцающие синтетические глаза Хавс.
— Она меня не привлекает.
Если только чуть-чуть.
— Тебе не угодишь! Может, здесь она не так известна, как на Востоке, но у себя на Родине она звезда. Когда ещё тебе подвернётся такая девушка?
— Она стала популярной благодаря деньгам папочки.
— Благодаря своей инициативе, Ал. Она, как и ты, помогает тем, кто попал в трудную ситуацию. Вам есть, о чём поговорить. И ты не можешь, просто не можешь, не посмеешь всё испортить!
— Не начинай, Хавьер! Она не привлекает меня, я не привлекаю её. Эжени сама сказала. Ей не нравятся парни с девчачьими ресницами.
Хавьер захохотал. А чего ещё от него ждать?
— Ты не прав, — подкралась к нам жгучая брюнетка Мадлен — помощница главы оперативного отдела. Она по-свойски обняла меня за плечи. — Девушки не меньше вашего обращают внимание на внешность. Многим из нас нравятся миловидные. Те, у кого правильные черты лица, острые скулы и выразительные глаза. Ты подходишь под описание.
— Просто прекрасно! Я польщён! — процедил я, пытаясь увернуться от рук Мадлен. Она собиралась трепать меня за волосы, а я терпеть этого не мог.
— Если он миловидный, то я просто неотразим! — заявил Хавс.
— Проклятье, Хавьер! Почему за моей личной жизнью следит весь отдел?
— О какой личной жизни речь? — усмехнулся друг.
— Серьезно, не начинай! Это старая песня, и она всем надоела. У меня всё под контролем.
— Нет, — покачал головой мой друг. Он больше не ухмылялся. — Не всё. Как ты живешь? Чем ты живешь? Чужими проблемами, заботой о чужих детях. Ты существуешь через них. Год назад я думал, что жизнь закончилась, я не представлял, как буду существовать в темноте. Я не хотел этого, не желал быть обузой. Бесполезным и беспомощным, сломленным, разбитым, слабым. Прежде нам казалось: жизнь такая скучная, нужно добавить перчика. Чем всё для меня закончилось, помнишь? Мне не спрятаться за кипами этих документов, за этим экраном навечно. Нет, я продолжу рисковать. Но теперь-то я не просто знаю, я отчетливо понимаю, как коротка жизнь. Знаю, что можно просто-напросто не успеть всё испробовать, побывать там, где хочется, быть с теми, кого любишь. Время ускользает сквозь пальцы, как вода или песок. Его не вернуть. И второй шанс никто не предоставит. Я горько пожалел тогда, что разменивался по мелочам, что обижался и злился по пустякам, страдал из-за ерунды. Я думал: всё, конец. Я ничего не попробовал, потратил время зря. Но тогда, год назад, не моя жизнь закончилась, а твоя. Тогда мы оба отбросили игрушки и посмотрели смерти в лицо. Каждый вынес из этого что-то своё. Я решил получить всё, что захочу. А ты стал следовать дурацким принципам и вогнал себя в такую тоску, что хоть в гроб ложись. Вчера тебя могли убить. И что? Всё вот так бы и закончилось? Что ты увидел, чего достиг? Живи, пока можешь. Получай удовольствие, наслаждайся. Люди созданы для этого. Проваливай отсюда, позвони Эжени и не корчи скорбную рожу. Я дело говорю.