— Прекрасно. Ты меня убедил. Идем, нас уже ждут девчонки.
Хавьеру, впрочем, мои наставления были не нужны, он обладал феноменальной зрительной памятью, ему стоило только взглянуть на документ, а глаза уже запомнили каждую запятую. И всё равно друг по старой привычке обращался ко мне. Хорошая память дана мне природой. Я быстро запоминаю большие объёмы информации (минутка хвастовства) и редко фиксирую её на бумаге. Я могу воспроизводить длинные тексты без подсказок. Эх, снова я увлёкся!
Хавьер ничего не рассказывал ни о Стейси, ни об отношениях с ней. И это было странно. Обычно он в подробностях расписывал свои победы и достижения в амурной сфере. Может быть, Стейси оказалась слишком уж крепким орешком? Я не расспрашивал. Лучше не провоцировать Хавьера, иначе он опять закинет удочку насчет Эжени.
Стейси вызвалась подвезти нас до электролестницы, ведь её кар привлекал меньше внимания, чем тачка подруги. Эта девушка мне нравилась. Спокойная, молчаливая, не такая заносчивая, как Эжени, не такая высокомерная. Она ничего о себе не рассказывала, но я знал, что она ещё одна принцесса, дочка Дмитрия Миронова — партнёра и друга Василия Логинова. Стейси или, если быть точным, Настасья Миронова окончила факультет журналистики, работала фотографом, обожала рисование, носила одежду разных оттенков синего и заплетала волосы в сложные косы. Много, и в то же время ничего.
Итак, Стейси осталась ждать у электролестницы, а мы отправились вниз. Эжени пошла с нами. Мы распределили роли: девушка и Хавьер задают ненавязчивые вопросы хозяйке, любезно согласившейся нас принять, я же осматриваю квартиру. Всё подмечаю и запоминаю, а ещё управляю роботами, которые собирают отпечатки пальцев.
Ещё одна маленькая, ничем не примечательная квартирка. Рухлядь вместо мебели, атмосфера уныния и полной безнадёги. Эжени не приукрашивала.
Профессор Никифоров должен был вернуться. Так сказала хозяйка — женщина средних лет с усталым лицом. Он снял угол в её квартире по поддельным документам, это стало ясно, когда мы изучили договор найма. Профессор возвращался в квартиру поздней ночью, а ранним утром покидал её. Правда, в последние несколько дней он не объявлялся.
— Он вернётся, — обнадёжила нас хозяйка квартиры. — Он сам так сказал. Это было позавчера, кажется… Да-да, позавчера. Сказал, что ещё придёт. Он должен дождаться кого-то, не знаю, кого… Аа, наверное, он ждал вас! Как жаль, что вы разминулись!
Мы не стали переубеждать женщину, хотя сомневались в том, что Никифоров ждал здесь племянницу. Он не мог не знать, что она приехала в Льеж, он мог встретиться с ней в любой момент, но не сделал этого. Скорее всего, пытался оградить её от опасности. Хозяйка не знала, как связаться с постояльцем, понятия не имела, куда он ушёл. Он уплатил арендную плату за два месяца вперед, и этого оказалось достаточно, чтобы женщина не задавала вопросов. Кому-то, конечно, поведение хозяйки квартиры покажется неблагоразумным, всё-таки впускать в дом подозрительного типа очень опасно. Но жители Нижнего района привыкли помалкивать и не пробивать документы по базе, если им неплохо платят. А Администрация района, дающая разрешения на заключение арендного договора, похоже, мало интересуется, кому сдаются казённые квартиры.
Мы осмотрели вещи профессора, а именно одежду и аксессуары: комплект белья, рубашки, тёмный плащ из лёгкой непромокаемой ткани, пустой кейс для бумаг. Никаких гаджетов, никаких документов, в общем, ничего полезного.
— Мы, к сожалению, не можем оставить здесь отслеживающее устройство. Алекс разорётся, ведь это считается вмешательством в частную жизнь. Я прав, Ал?
— Прав.
— Но про коридор в законе ничего не сказано, так, Ал?
— Так.
Хавьер достал из внутреннего кармана маленькую камеру.
— Сейчас мы её прикрепим куда-нибудь… Никто и не заметит. А если твой дядя, Эжени, здесь объявится, мне придёт сообщение.
Я присвистнул.
— Ничего себе! Камера с системой оповещения! Мощно! Где взял?
— Нигде. Сам смастерил!
Теперь свистел не только я, но и Эжени.
— Серьёзно? Вот это да! Ты говорил, что так и не смог ничего сконструировать, — заметил я.
— Не хотел сглазить.