– Черт возьми, – сказал Бурлен. – Факт самоубийства установлен. Ты что себе думаешь? Шуазель не новичок.
– Шуазель ничего не знает о знаке Алисы Готье.
– Мы приехали сюда за письмом.
– Можешь, даже не дожидаясь письма, предупредить своего жирного клеща, что не закроешь дело.
Бурлен знал, что такого рода лаконичными советами Адамберга лучше не пренебрегать.
– Поясни свою мысль, – попросил он, – они тут будут минут через пять.
– Шуазеля не в чем упрекнуть. Чтобы найти, надо знать, что ищешь. Вот это, например. – Он протянул Бурлену листок из блокнота. – Я наспех снял этот отпечаток с поцарапанной обивки стола. И вот тут, – Адамберг обвел пальцем несколько линий, – он виден очень четко.
– Тот самый знак, – сказал Данглар.
– Да. Его вырезали прямо на письменном столе. И царапины совсем свежие.
В дверях показалась запыхавшаяся Селеста.
– Я ж вас предупреждала, мальчик нездоров. Когда я сказала, что вы хотите поговорить с ним по поводу письма мадам Готье, он отошел в сторону, Виктор что-то сказал ему, но он оседлал Диониса и умчался в лес. Виктор тут же вскочил на Гекату и поскакал за ним. Потому что Амадей уехал без шлема и без седла. И к тому же еще на Дионисе. А он не великий наездник. Упадет, как пить дать.
– И как пить дать, не захочет с нами общаться, – сказал Бурлен.
– Мадам Гриньон, отведите нас на конный завод, – попросил Адамберг.
– Можете называть меня Селестой.
– Селеста, Дионис откликается на свое имя?
– Он повинуется особому свисту. Но так умеет свистеть один лишь Фабрис. Фабрис – это управляющий конезавода. Только вы осторожнее, он тот еще тип.
Стоило им подойти к конезаводу, как им навстречу вышел полный человек, в личности которого можно было не сомневаться. Невысокий, бородатый, мускулистый, как бык, а лицо злобного старого медведя, дающего отпор врагу.
– Месье?.. – спросил Бурлен, протягивая ему руку.
– Фабрис Пеллетье, – представился тот, скрестив короткие ручки. – А вы кто?
– Комиссар Бурлен, комиссар Адамберг и майор Данглар.
– Хороша компания. Не входите внутрь, испугаете лошадей.
– Пока что, – прервал его Бурлен, – две испуганные лошади носятся по лесу.
– Я на зрение не жалуюсь.
– Верните Диониса, пожалуйста.
– Ну, это уж мне решать. Сдается мне, Амадей выскользнул у вас из лап.
– Это приказ, – проворчал Бурлен. – Если не подчинитесь, вас обвинят в умышленном неоказании помощи.
– Я никому, кроме своего патрона, не подчиняюсь. – Он по-прежнему стоял, нагло скрестив руки. – А патрон-то умер.
– Свистните Дионису, или я заберу вас в участок.
Вид у Бурлена сейчас был не менее устрашающий, чем у этого зверюги с конезавода. Они оба выпустили когти и скорчили страшные рожи, словно старые коты перед схваткой.
– Свистите сами.
– Я вам напоминаю, что Амадей умчался без шлема и седла.
– Без седла? – перепросил Пеллетье, расцепляя руки. – На Дионисе? Мальчишка совсем охренел!
– Вот видите, вы очень даже можете пожаловаться на зрение. Верните его, черт возьми.
Управляющий направился большими грузными шагами к опушке леса и в несколько приемов посвистел Дионису. Кто б мог подумать, что из уст такого жлоба раздадутся столь замысловатые и мелодичные трели.
– Вот тебе и на, – просто сказал Адамберг.
Через несколько минут молодой человек со светлыми вьющимися волосами понуро подошел к ним, ведя за собой кобылу. Причудливый свист Пеллетье все еще раздавался в лесу.
– Это Виктор? Секретарь? – спросил Данглар у Селесты.
– Да. Боже мой, он не нашел его.
Если не считать роскошной шевелюры, молодой человек лет тридцати пяти красотой не отличался. Хмурое лицо меланхолика, крупные губы и нос, низкий лоб, нависавший над маленькими, тесно поставленными глазами, и в довершение всего довольно короткая шея. Не сводя глаз с Селесты, он машинально пожал руки полицейским.
– Прости, Селеста, – сказал он. – Амадей не сильно меня опередил, я слышал стук копыт, но он по дурости умчался в заросли Сомбревера. Там, где в бурю все повалилось. Геката споткнулась о ветку и теперь хромает. Мне попадет от Пеллетье.
Вдалеке послышался стук копыт, и они обернулись в сторону леса. Оттуда появился Дионис, правда без всадника.
– Матерь божья, – воскликнула Селеста, поднеся руку ко рту. – Он его сбросил!
Пеллетье успокаивающе махнул ей издалека. Амадей шел следом за ним, опустив руки, словно своенравный подросток после неудачного побега из дому.