– Да ее кабан, боже мой!
Адамберг повернулся к Данглару, который уже успел отстать метров на десять.
– Вы были правы, майор. Это зверь. Он ведет нас прямиком к Селесте, только не спрашивайте меня, что и как.
Минуя ведущую к дому аллею, Виктор углубился в лес с западной стороны, где он знал наизусть каждую тропинку. Адамберг шел за ним по пятам, а чуть поодаль, с карманным фонариком в руке, тяжело дыша, но не теряя решимости, следовал Данглар, стараясь не запачкать ботинки. Они прошли по лесу километр, не меньше, прикинул Адамберг, и остановились вслед за Виктором перед старым деревянным домиком, у двери которого и правда пыхтел могучий кабан.
– Осторожнее, – предостерег их Виктор, – Марк чужаков не жалует, особенно когда они приближаются к жилищу Селесты. Возьмите меня за руку, я поведу вас за собой, чтобы наши запахи смешались. Погладьте его по голове. Увидите, у него морда шелковистая, как у утенка. В этом его особенность: у него пятачок так и не вырос.
Виктор положил руку комиссара на, образно говоря, юношескую морду здоровенного зверя, обросшего черной жесткой щетиной; около метра шестидесяти в длину, подумал Адамберг. Массивная башка кабана доходила ему почти до груди.
– Смотри, Марк, это друзья, – сказал Виктор, потрепав зверя за шею и одновременно стуча в тяжелую бревенчатую дверь. – Селеста! Открой, это я!
– Открыто, – раздался слабый голосок, в котором слышалась досада.
Виктор толкнул дверь и, пригнувшись, вошел в убогий тесный домик. Кабан кинулся к Селесте, но тут же развернулся и заслонил ее всем своим телом, выставив белые клыки. Такие же крупные и белые, как зубы Виктора.
– Все в порядке, – поспешила сказать Селеста, всплеснув руками.
– Марк пришел за мной в ресторан. Что случилось?
– Он испугался.
– Марк самый сильный в стаде. Он боится, только когда боишься ты.
– Могут же у него возникнуть свои проблемы? Что тебе известно о кабаньих проблемах?
Адамберг, побродив вокруг домика, вошел внутрь.
– Тут пахнет лошадью, – сказал он.
– Тут все пахнет лошадью, – возразила Селеста.
– В доме, не в лесу. А главное, пахнет мазью. Смесью ментола, гиацинта и камфоры. В моих краях этим мазали ноги ослам. Он приходил к вам?
– Кто?
– Тот, кто свистел Дионису.
– А, Пеллетье? – спросила Селеста безучастно, чуть ли не простодушно.
– Он приходил к вам?
– Вряд ли, – сказал Виктор. – Марк терпеть его не может.
– А сегодня вечером? – настаивал Адамберг.
– Дверь скрипнула, и Марк разнервничался, – поморщившись, нетерпеливо сказала Селеста. – В конце концов, это всего лишь животное.
– Нет, – твердо сказал Виктор. – Марк – тонкая штучка. Он пришел за мной, потому что тебе грозила опасность.
Миниатюрная Селеста, усевшись на единственный табурет в своей халупе, вынула из кармана фартука трубку и принялась набивать ее. Короткую трубку с широкой головкой, вполне мужскую с виду.
– Селеста, – не отставал Виктор, – завтра похороны Анри. Сейчас не время врать. Самоубийца и жертва убийства поднимаются на небеса разными способами.
– Бог его знает, – сказала Селеста, зажигая трубку и выпуская плотные колечки дыма. – Почему ты вдруг заговорил об убийстве? Не стыдно тебе напраслину на людей возводить?
– Я заговорил, потому что об этом говорят полицейские. Не знаю, как Бог, но ты знаешь, зачем Пеллетье явился сюда ночью.
– У вас пахнет лошадью и мазью, – мягко повторил Адамберг, завороженный худенькой женщиной, сжимавшей в зубах трубку. – Но запах мази мне как раз нравится, – добавил он, вертя головой в темноте. Домик освещали всего две свечи.
– Ну, хорошо, – сдалась Селеста, – он подергал дверь.
– Он высадил ее, – возразил Виктор, протягивая ей обломки древесины. – Чем он выбил эту доску? Топором?
– Он выпил, что с него взять. Надо бы мне ель на дуб заменить, видишь, ель не выдерживает, я еще месье Анри говорила.
– Хватит, Селеста. Что он тебе сделал?
– Ничего.
– Ничего? Поэтому Марк добежал аж до ресторана?
– Он всего лишь животное, – повторила она.
– Кто? Пеллетье? – спросил Виктор уже на повышенных тонах.
– Не горячись, он просто встряхнул меня за плечи.
– Просто? Покажи.
– Не трогай меня, – резко сказала она.
Марк снова принял угрожающую позу, пощелкав на этот раз зубами.
– Анри Мафоре не покончил с собой, Селеста, – спокойно заметил Адамберг. – Что вам сказал Пеллетье?
И Селесте показалось, что комиссар теперь не спустит с нее своего затуманенного взгляда, как когда-то ее учитель, ждавший, пока она дорешает задачу. Тем временем Марк, как ни странно, успокоился – настолько, что, сделав два шага в сторону комиссара, подставил ему морду. Адамберг осторожно положил два пальца на утиный пушок вокруг его пятачка. Такое взаимопонимание, судя по всему, убедило Селесту.