В таком случае она сама и исполнила роль судьбы. Она, Мари-Франс, приняла решение завершить начатое старой дамой. А ведь она точно отмерила свою мысль, столько раз, сколько следует, прежде чем направиться к почтовому ящику.
Забудь, ты все равно никогда ничего не узнаешь. И кто сказал, что письмо повлекло за собой печальные события? Все это пустые фантазии, девочка моя.
Но и к обеду Мари-Франс не удалось ничего забыть, подтверждением чему служил тот факт, что она вообще не продвинулась в чтении некрологов и до сих пор не узнала, умерла ли уже ее кузина, любительница орангутангов, или нет.
С дурной головой и болями в животе она побрела в магазин игрушек, где работала на полставки. А все потому, девочка моя, что ты зацикливаешься на одной мысли, и тебе ли не знать, что папа всю жизнь талдычил по этому поводу.
Нельзя сказать, что она никогда не обращала внимания на комиссариат полиции, мимо которого проходила шесть дней в неделю, просто на этот раз он засветился перед ней, словно маяк в ночи. “Маяк в ночи” – это тоже папино выражение.
“Но маяк плох тем, – добавлял он, – что мигает. Поэтому твоя цель то возникает, то исчезает, и так до бесконечности. Да и гаснет он, как только взойдет солнце”. Так вот, солнце взошло уже давно, а комиссариат все светился, словно маяк в ночи. Лишнее доказательство тому, что порой не грех внести некоторые поправки в отцовские скрижали, не в обиду ему будет сказано.
Она боязливо переступила порог, заметив мрачного парня за стойкой дежурного и чуть поодаль напугавшую ее женщину гигантских размеров, за ней виднелся невразумительный блондинчик, тоже мало радости, а еще дальше потрепанный мужик, напоминавший старую птицу, сидящую в гнезде в ожидании последнего выводка, – как же, размечтался, – а вон еще какой-то тип, читающий – на зрение Мари-Франс никогда не жаловалась – журнал о рыбах, и жирный белый кот, спящий на ксероксе, и амбал, явно готовый стереть в порошок всех вокруг, – одним словом, она чуть было не повернула обратно. Ну нет, спохватилась она, это все потому, что маяк мигает, и сейчас он как раз погас. Мимо нее прошаркал пузатый тип, весьма элегантный, но совершенно бесформенный, бросив в ее сторону цепкий взгляд голубых глаз.
– Вы что-то ищете? – Дикция у него была безупречной. – Здесь, мадам, мы не принимаем заявлений о краже, нападении и тому подобном. Вы находитесь в отделе уголовного розыска. Убийство и причинение смерти.
– А есть разница? – тревожно спросила она.
– Огромная, – сказал человек, чуть нагнувшись, словно поклонился ей, как в прошлом веке. – Убийство – это преднамеренное преступление. Причинение смерти бывает невольным.
– Тогда да, я, возможно, по вопросу о причинении смерти, совсем-совсем невольном.
– Хотите подать заявление?
– Нет. Видимо, это я причинила смерть, сама того не желая.
– Вы участвовали в драке?
– Нет, комиссар.
– Майор. Майор Адриен Данглар. Всегда к вашим услугам.
Давненько, а то и вообще никогда с ней не говорили так учтиво и обходительно. Он был некрасивый и весь какой-то развинченный, что ли, – но боже мой, прекрасные слова майора полностью покорили ее. Маяк зажегся вновь.
– Майор, – сказала она уже более уверенно, – я боюсь, что отослала письмо, послужившее причиной смерти.
– В письме содержались угрозы? Оно было гневным? Мстительным?
– Ой, нет, майор. – Ей нравилось произносить это слово, оно как бы придавало значительности лично ей. – Я понятия не имею.
– О чем, мадам?
– О том, что там было внутри.
– Но вы же сказали, что отправили его, не так ли?
– Что да, то да, отправила. Но я хорошенько все обдумала перед этим. Ни слишком мало, ни чересчур.
– А зачем вы опустили его в ящик – я правильно вас понимаю? – если это было не ваше письмо?
Маяк погас.
– Потому что я подобрала его с земли, а та дама потом умерла.
– То есть вы опустили письмо своей приятельницы, так?
– Да нет же, я с ней даже не была знакома. Я просто спасла ей жизнь. Всего-навсего.
– Это грандиозно, – сказал Данглар.
Бурлен же говорил, что Алиса Готье вышла из дому, чтобы опустить письмо, которое потом пропало.
Он выпрямился во весь рост, насколько мог. Вообще-то майор был высоким человеком, гораздо выше невысокого комиссара Адамберга, но никто этого толком не замечал.
– Грандиозно, – повторил он, понимая замешательство женщины в красном пальто.
Маяк снова зажегся.
– Но потом она умерла, – сказала Мари-Франс. – Я прочла о ее смерти сегодня утром в разделе некрологов. Я иногда их просматриваю, – объяснила она слишком поспешно, – чтобы не пропустить похороны кого-то из родственников или старых друзей, ну понимаете.