Арантур рассмеялся. “Как и я, - согласился он. - Это было первое, что я сделал, когда добрался до города.”
Он чувствовал внимание старика, но ниша была позади него, и он знал, что если он обернется, кто-то должен будет отреагировать. Два кулачных боя в городе и предупреждение от ректора убедили его быть осторожным в общении. Но от дальнейшего общения его спас звон колоколов—десятки, если не сотни, звенели на снегу.
- Компания!- сказала Донна Кучина.
За окном виднелась карета или тяжелая повозка, едва различимая на снегу.
Лекне скорчил гримасу и принялся натягивать тяжелую шерстяную рубаху, висевшую за стойкой бара.
- У нас сейчас нет конюха, - сказал он.
Арантур уже промок до пояса.
“Я пойду.”
Он знал животных и мог распрячь упряжку, особенно если помогал Кучер.
Лекне посмотрел на мать, которая одним взглядом сообщила Арантуру, что его место в ее иерархии только что поднялось, и широко улыбнулся.
“Ты в деле, и спасибо.”
Он стянул с головы тяжелую шерстяную рубашку и бросил ее студенту. Арантур расстегнул пояс с мечом и передал его через стойку Лекне, поймал рубашку и натянул ее—и сразу стало теплее.
Арантур прошел мимо стола фермеров и священника, который поднял голову. Его послушник был старше, чем казался—его ровесник или даже старше-и поразительно красив, с орлиным носом, точеными чертами лица и копной белокурых волос под капюшоном.
Затем Арантур оказался в снегу, и его первый шаг в глубокую грязь лишил его ноги всего тепла, которое они накопили за последние полчаса.
Это была тяжелая повозка, фургон с восемью лошадьми впереди и еще четырьмя в резерве позади—чудовищная повозка. Арантур двинулся вперед со всем мужеством добровольца. Никто не мог бы винить его, если бы он допустил ошибку с этим сложным приемом, и эта мысль поддерживала его. Он также заметил, что там, в снегу, были люди—удивительное количество, все верхом на больших военных лошадях и в доспехах. Позади,в темноте, вырисовывалась еще одна фигура-еще одна стена.
Одна из боковых дверей фургона с высокими бортами-их было четыре—внезапно открылась. Внутри, казалось, была подкладка из меха, и она выглядела теплой и невероятно богатой, и запах ладана разносился в холодном воздухе.
- Довольствуйся тем, что я не перерезал тебе горло, шлюха, - произнес голос, прорезавший снег так же резко, как запах ладана. - Возможно, ты сможешь заняться своим первоначальным ремеслом здесь, моя дорогая. Во всяком случае, мне больше не придется выслушивать твои глупости.”
Женщина—Арантур сразу понял это-упала на одно колено в снег. На ней было шелковое платье с меховой оторочкой, открывавшее больше плеч, чем обычно в городе, и совершенно непрактичное для погоды, несмотря на меха. У нее были короткие рыжевато-каштановые волосы и прямая спина, а в голосе звучало презрение.
“Передайте мне мой плащ и шляпу, милорд, - сказала она. “Не слишком ли много я прошу за свой дорожный чемодан?”
Он злобно рассмеялся. Арантур увидел, у него были яркие золотисто-белые волосы, длинный бледный нос и скрипучий голос.
- Поехали дальше!- крикнул он и ударил какой-то палкой по крыше повозки.
Его удар только сбил немного снега, который упал ему на голову. Он выругался, используя образы Тьмы, которые шокировали даже Арантура, студента города. Все еще бормоча богохульные ругательства, он закрыл дверь.
Арантур видел, что используется сила. От женщины так и несло.
Она стояла одна в снегу. Теперь, подойдя ближе, Арантур разглядел, что вокруг большой повозки действительно стояли Всадники в доспехах. Только у Человека первостепенной важности-возможно, у императора - была такая большая повозка и двадцать рыцарей, чтобы охранять его на дороге, с запасными лошадьми и повозкой с припасами в темную зимнюю пору.
Арантур не имел ни малейшего представления о том, что происходит, хотя вся сцена происходила на Лиоте, с сильным акцентом, как говорили жители Запада из железного кольца. Так как он ничего не понял, то продолжил свой первоначальный план и направился к передней части большого фургона. Двое мужчин сидели высоко на ящике, закутанные в тяжелые меха.
Он начал подниматься по ступенькам, даже когда ближайший Кучер выругался. При этом его взгляд, обращенный назад, скрестился с взглядом женщины. Ее лицо терялось в темноте и отдалении, только бледное пятно с темными глазами, но он считал ее красивой, или бледность наводила на мысль о Великой красоте. Что-то сверкнуло в ее волосах, как будто у нее была аура-вспышка красно-золотого цвета—