Ничем хорошим, подозревала Монца.
– Когда приедут Арио с Фоскаром?
– Когда закончится бал у Соториуса. Около полуночи.
– Что ж, подождем.
– Противоядие, – холодно напомнила Эйдер. – Я сделала свое дело.
– Получите его, когда я получу голову Арио на блюде. Не раньше.
– А если что-то пойдет не так?
– Умрете вместе с нами. Поэтому давайте надеяться, что все сложится гладко.
– Что вас удержит от того, чтобы дать мне умереть в любом случае?
– Моя блистательная репутация честного игрока и порядочного человека.
Эйдер, что никого не удивило, не засмеялась.
– Я пыталась сделать доброе дело в Дагоске! – Она ткнула себя пальцем в грудь. – Доброе! Пыталась спасти людей! И посмотрите, чем все для меня кончилось!
– Возможно, это урок для любителей добрых дел. – Монца пожала плечами. – Я лично с такими проблемами не сталкивалась.
– Вы еще шутите! Знаете ли вы, на что это похоже – жить в страхе каждую минуту?
Монца резко шагнула вперед, заставив ее отпрянуть к стене.
– Жить в страхе? – прорычала она, едва не царапнув маску Эйдер своей. – Поздравляю со вступлением в мое братство ужаса! Хватит ныть… сегодня на балу вы должны улыбаться Арио и прочим подонкам! – Она понизила голос до шепота. – А потом привести его сюда. И братца его тоже. Делайте, что я говорю, и для вас все еще может кончиться хорошо.
Ей самой в это плохо верилось, как и Эйдер. Ибо нынешние празднества мало для кого могли кончиться хорошо.
Дэй в последний раз провернула сверло, скрежетнувшее по дереву, затем легко высвободила его. Тьму чердака прорезал тонкий луч света, лег ярким круглым пятном ей на щеку. Девушка улыбнулась Морвиру, и он застыл на миг, пронзенный внезапным горько-сладким воспоминанием – мать улыбается ему при свете свечи…
– Готово.
Не время для ностальгии… Он подавил нахлынувшие чувства и осторожно двинулся вперед, всецело сосредоточась на том, чтобы не шагнуть мимо балки. Если потолок пробьет вдруг дрыгающаяся черная нога, это, несомненно, послужит некоторым поводом для беспокойства сыновей Орсо и их стражников… Добравшись до своей помощницы, Морвир заглянул в дырочку, которую, конечно, невозможно было заметить снизу среди обильных лепных украшений потолка. Увидел часть богато украшенного, отделанного деревянными панелями и устланного дорогими гуркскими коврами коридора. И две высокие двери, над ближней из которых красовалась резная корона.
– Место угадано безупречно, дорогая моя. Королевский номер.
Отсюда будут видны все стражники, которые встанут у дверей… Морвир полез в карман куртки, нахмурился. Похлопал по остальным карманам. И похолодел.
– Проклятье! Я забыл запасную трубку со стрелами! А вдруг…
– Я захватила две. На всякий случай.
Морвир прижал руку к груди.
– Слава судьбе… нет! К черту ее! Слава твоей запасливости и предусмотрительности! Что бы я без тебя делал?
Дэй одарила его своей невинной улыбкой.
– Примерно то же, что и сейчас, только в одиночестве. Осторожность – на первом месте, всегда.
– Как это верно! – Он понизил голос. – Идут. – В коридоре появились Меркатто и Витари, обе в масках, напудренные, разодетые, или, вернее сказать, раздетые, как и подобает служительницам подобных заведений. Витари открыла дверь под короной, шагнула в номер. Меркатто бросила быстрый взгляд на потолок, кивнула и последовала за ней. – Вошли. Пока все идет по плану. – Впрочем, для неприятных неожиданностей времени оставалось предостаточно. – Как дела во дворе?
Дэй проползла на животе в дальний конец чердака, где крыша спускалась к балкам, и выглянула через заранее просверленные дырки во двор.
– Похоже, к приему гостей все готово. Что теперь?
Морвир, осторожно ступая, подошел к маленькому запыленному оконцу, смахнул ребром ладони паутину со стекла. Солнце почти уже скрылось за рваной линией крыш, и в городе шепотов сгущались синие сумерки.
– Маскарад во дворце Соториуса должен близиться к концу. – По другую сторону канала, расположенного позади Дома досуга Кардотти, начали загораться первые окна и первые факелы. Морвир брезгливо стряхнул с руки паутину. – Теперь мы сидим на этом гнусном чердаке и ждем, когда прибудет его высочество принц Арио.
Секс и смерть
К ночи Дом досуга Кардотти преобразился. Стал похож на волшебную страну, столь же далекую от серой реальности, как луна от земли. Игорный зал озарили триста семнадцать свечей. Балагур сосчитал их, покуда их водружали на тихонько позвякивавшие люстры и втыкали в ослепительно сверкавшие подсвечники и канделябры.