– Вы давно были знакомы с Виолеттой Леонидовой? – спросил Егоров.
– Это сложный вопрос, – ответил преподаватель. – Смотря что считать знакомством. Я был страстным почитателем таланта Виолетты Игоревны уже давно – пожалуй, лет двенадцать. Я посещал все спектакли с ее участием, ходил на концерты, дарил цветы… Долгое время этим и ограничивалось. Но затем мне удалось попасть за кулисы и лично познакомиться с Леттой. Это произошло пять лет назад. Вот этот срок, пожалуй, и надо считать временем нашего знакомства.
– Я знаю, что вы вместе проводили время, бывали в ресторанах…
– Да, Летта любила хорошую кухню, и я старался ее баловать.
– Вы бывали у нее дома?
Тут Борис Шварцман несколько смутился. Видимо, ему не хотелось отвечать на этот вопрос. Но Егоров с нажимом повторил:
– Вы бывали дома у Леонидовой?
– Ну да, бывал… – признался Шварцман.
– У нее не было от вас тайн?
– В каком смысле?
– Уточню вопрос. Вы знали, что она собирает драгоценности?
– Да, конечно, знал. Она это и не скрывала.
– Вы видели ее коллекцию?
– Она мне ее показывала. Я видел ее ожерелья, броши, колье, браслеты, перстни…
– Она говорила, у кого она покупает те или иные вещи?
– Да, историю приобретения некоторых предметов я знаю.
– У нее был какой-то постоянный поставщик? Какой-то торговец драгоценными камнями?
– Нет, как я понимаю, какого-то одного поставщика не было. Летта приобретала вещи у самых разных людей. Понимаете, она ведь покупала не просто драгоценности, а старинные, редкие вещи. А они в комиссионных магазинах на прилавках не лежат. Чаще всего она приобретала вещи у молодых наследников, которым эти драгоценности достались от их родителей или даже дедушек и бабушек.
– Вы знаете, у кого она сделала последнюю покупку – бриллиантовое ожерелье?
– Да, я видел это ожерелье два дня назад – она надела его на спектакль. И рассказала, что купила его у какого-то, как она выразилась, «милого старичка», живущего в Сокольниках.
– Вы знали о существовании тайника с сокровищами? Видели его?
– Да… Тайник был в подзеркальнике…
– Вы бывали в квартире у Леонидовой, проводили там время. Скажите, кого вы встречали в доме у Виолетты Игоревны?
– Чаще других – домработницу Людмилу. Старательная женщина, она была привязана к своей хозяйке, уважала ее.
– А еще?
– Еще… Я встречал этого неприятного молодого человека, племянника Летты…
– Как его зовут?
– Леонид, фамилия Сазонов.
– А почему вы называете его неприятным?
– Потому что он постоянно просил у Летты денег. Или просил замолвить за него словечко, устроить его на хорошую должность…
«И здесь тоже имеется неприятный племянник! – подумал Егоров, вспомнив рассказ капитана Храпченко о расследовании убийства дирижера. – Там был Жабкин, здесь Сазонов…»
– А какую должность хотел получить этот Сазонов? – спросил он. – Чем он занимался?
– Как я понял, в семье родителей Летты все имели какое-либо отношение к театру, – начал объяснять Шварцман. – Сестра Летты, мать этого самого Лени, была актрисой, играла в театре Вахтангова. Леня тоже мечтал об актерской карьере, однако он не унаследовал таланта матери. И он стал работать в театре администратором… Его держат в театре благодаря Виолетте, ибо он пьет.
– А сколько лет этому Лене?
– Точно не знаю, но он, как мне кажется, уже не так молод, ему где-то около сорока.
– Значит, он просил у Леонидовой деньги. И она давала?
– Иногда давала, но чаще отказывала.
– И как реагировал племянник?
– Он начинал злиться, устраивал настоящие скандалы. Начинал ей грозить… Несколько раз мне приходилось вмешиваться, чтобы выставить этого приживалу за дверь.
– Понятно… Но, наверное, только домработницей и племянником список посетителей не ограничивался. Были и еще какие-то люди?
– Да, были люди театра, коллеги Летты. Например, я встречал режиссера Георгия Аполлоновича, встречал подругу Летты, певицу Ганскую…
– Кто-нибудь из этих людей знал о существовании тайника с сокровищами?
Преподаватель развел руками:
– Не знаю… Мы иногда встречались за столом в квартире Виолетты – были такие, знаете, дружеские застолья с участием Георгия Аполлоновича, Ганской, старого режиссера Княжевича… Мы беседовали… Но никогда эти беседы не касались темы драгоценностей, темы ее коллекции. Говорили всегда о музыке, о той или иной постановке, о трактовке ролей…
– Только о музыке… Ладно, Борис Маркович, настало время задать вам нескромный вопрос. Вы были близки с убитой?
Как видно, за время допроса преподаватель успел мысленно приготовиться к тому, что ему зададут этот неприятный вопрос. Поэтому ответил без особого промедления: