И это тоже было очень важно, поскольку утлая лодка, которую они прежде использовали, давным-давно сгнила. Других средств для переправы у них не имелось. Получалось, что ему, Саре и Кирсти придется всякий раз брести через сырую и скользкую отмель, чтобы добраться до дома, да и то только при низком приливе.
– Ты не знаешь, тут кто-нибудь продает моторку недорого?
Джош оторвался от мобильника.
– Парень, ты хочешь сказать, что у тебя нет лодки?
– Ага.
– Шутишь? Гас, ну ты даешь! Как вы сможете жить на Торране без лодки?
– Никак. Но мы должны выкручиваться, пока я не достану лодку. Все упирается в деньги.
– Могу тебя на своей подбросить хоть сейчас.
– Нет, я хочу пойти через грязевые поля – попробовать.
Джош наклонил голову, скептически ухмыльнувшись.
– Ты хоть забыл, насколько это опасно?
– Нет.
– Гас, послушай меня. Ночью, после гражданских сумерек,[1] лучше по трясине не ходить даже с фонарем. Подвернешь лодыжку на камнях или увязнешь в грязи – и конец тебе.
– Джош…
– На Скае твоих криков никто не услышит – половина летних домов на побережье пустует! Зимой вода студеная, и ты сразу погибнешь.
– Джош, хватит! Торран, между прочим, мой остров. Я там практически все детство провел.
– Но ты ведь почти всегда жил здесь летом, да? А на Гебридах с декабря по февраль световой день пять часов длится, если не меньше. Подумай хорошенько, парень. Зимой на Торране может быть тяжко, даже если лодку купишь – все равно можно там застрять на неделю.
– Ладно тебе. Зимы здесь не сахар. Я знаю, что будет нелегко. Но мне без разницы.
Джош хмыкнул.
– Понял тебя. Делай, как знаешь.
– Ты мне по телефону говорил о приливах, – продолжал Энгус. – Во сколько он нынче вечером начнется?
Джош взглянул на отступающее море, затем уставился на Энгуса.
– Я же тебе кинул ссылку по электронке – официальная таблица приливов Маллейга, там все подробно.
– Я еще почту не проверял – с самого утра путешествую.
Джош кивнул. Он задумчиво смотрел то на грязевую отмель, то на подсыхающие на слабом солнце водоросли:
– Ладно… Сейчас отлив… максимума он достигнет в четыре. В твоем распоряжении час до и час после. В общем, нам еще тридцать минут нужно где-нибудь болтаться, часиков до трех.
Между приятелями опять повисло молчание. Энгус сообразил, что сейчас будет. Мягким тоном его друг задал вопрос:
– Как Кирсти?
Вот именно – как Энгус и предчувствовал. «Как Кирсти?» или «Как дела у Кирсти?»
И что ответить?
Энгусу хотелось рассказать другу правду. Что примерно полгода назад Кирсти начала вести себя очень странно, и с его единственной оставшейся в живых дочерью произошло нечто непонятное. Личность Кирсти пугающе изменилась. И на этой почве Энгус чуть было не пошел к врачу, но в самый последний момент нашел верное средство. Весьма специфическое.
Но он не мог никому в этом признаться, даже Джошу. Ведь Джош наверняка растрезвонит все Молли, своей жене, а Молли с Сарой – закадычные подружки. А Сару не следует посвящать в новые проблемы… в принципе, ей вообще не стоит знать о кардинальных переменах, случившихся в их семье.
Энгус ей просто-напросто не доверял в подобных вопросах.
Энгус не доверял ей уже много месяцев – во многих вопросах.
Похоже, придется врать.
– С Кирсти нормально. Для данной ситуации.
– Ага. А Сара? Она как – в порядке? Не хочу быть навязчивым…
Очередной неизбежный допрос.
– Разумеется, у нее все хорошо. У нас все отлично. Сара безумно хочет переехать, – заявил Энгус, стараясь говорить небрежным тоном. – Кирсти мечтает русалку увидеть или тюленя. Думаю, что со всяким зверьем ей повезет.
– Ха!
– Джош, ты говоришь, нам полчаса нужно где-то болтаться? Может кофе попьем?
– Давай. Заодно вспомнишь старую забегаловку, ее уже не узнать, – сказал Джош, толкнув заскрипевшую дверь паба.
И Джош не ошибся – едва они переступили порог «Селки», Энгус удивленно завертел головой по сторонам.
Грязная уютная пивнушка, где собирались рыбаки-селедочники, преобразилась. Вместо попсы в колонках играл турбо-фолк – бойраны[2] и скрипочки, а ветхий ковер на полу сменился дорогущей серой плиткой.
В противоположном конце помещения висела доска, на которой было мелом написано: «мясо лобстеров». Молодая круглолицая девчонка орудовала за барной стойкой, где были раскиданы рекламные программки местных театров и брошюры о том, как наблюдать за орланами. Барменша угрюмо теребила колечко в носу – она явно обиделась на то, что Джош заказал лишь два кофе.
1
Гражданские сумерки – наиболее светлая часть сумерек. Считается, что в это время на открытой местности можно выполнять любые работы без искусственного освещения. Если гражданские сумерки продолжаются в течение всей ночи (и плавно переходят в утренние), то такая ночь называется белой. (
2
Бойран – ирландский бубен, применяемый, как правило, для ритмического сопровождения традиционной ирландской музыки, а также изредка – для сольной игры.