— Не смей, — коротко попросил Курт, имея в виду кружку. Естественно, Ольга тут же шваркнула ее об пол.
— Что «не смей»? Да какое право ты имеешь мне указывать, что сметь, а что не сметь?!
— Ольга, послушай. Курт отодвинул читалку, поднялся со своего места и подошел к испуганно затихшей девушке. Присел перед ней на корточки и взял за руки.
— Я думал, что если я терплю острый язык своего бензомастера, то вынесу любые женские истерики. Но мне это все очень сильно надоело, — Курт сжал ее пальцы, понимая, что может сделать больно, но призывая Ольгу смотреть на него и не перечить. — Это просто фантастика. Как ты это делаешь? Давай договоримся так: ты сейчас встанешь, выйдешь из моего дома и пойдешь, пойдешь, пойдешь отсюда.
К себе домой, к своему мужу. Пойдешь и никогда не вернешься. Хорошо? Ольга молчала. У нее дрожал подбородок, а глаза заблестели от набежавших слез. Вдруг она вскочила, оттолкнула Курта и рванула в коридор. Там загрохотало, что-то явно рухнуло и разбилось, затем хлопнула дверь, по полу подуло сквозняком. Курт тяжело вздохнул и, не вставая, принялся собирать осколки в ладонь, сложенную ковшиком. Он уже закончил, когда из дверей комнаты, которую когда-то занимал Грег, появился Эф. Каждый раз, когда в доме появлялась Ольга, а мастеру не хотелось тащиться до Университета, он скрывался в пустой комнате, в которой так и лежали вещи, оставленные братом. Сам Курт туда не заходил.
— Быстро ты в этот раз. Курт хмыкнул, высыпая осколки в мусоропровод.
— Это была последняя мамина кружка, — пояснил Курт, как будто это на самом деле что-то могло объяснить. Эф, кажется, не только его понимал, но и очень одобрял этот поступок.
— Нет, правда. Это был очень сильный шаг. Я горжусь тобой. Курт потер подбородок, над чем-то размышляя, и прищурился, вглядываясь в безэмоциональное лицо бензомастера и пытаясь найти знакомые черты хоть кого-то из тех, кто им когда-либо гордился.
Ничего знакомого, да и сложно разглядеть какие-то черты в бензиновой массе с радужными разводами, образовывающими круги вокруг датчиков.
Хотя, конечно, хотелось сказать — глаз. Без Ольги стало спокойнее. Решив, что трех термокружек ему хватит для любого светского приема (а ему и в страшном сне не могло присниться, что придется принимать у себя в гостях больше двух человек), Курт не стал покупать еще одну взамен разбитой. Эф был очень доволен. Да все вокруг были какими-то очень довольными, чем безумно раздражали Курта, находящегося не в лучшем расположении духа. Ссориться с Эфом было бессмысленно, Бранд где-то затих, оставалось только гавкать на Ганса, если тот звонил и предупреждал об очередном выезде. По конец того это так достало, что звонить начала Хельги. На нее Курт срывался с удвоенной силой, едва не доводя бедную секретаршу до слез, но никакого стыда по этому поводу не испытывал. На выезды тоже стало легче собираться: никто не дергал за рукав, не совал в руки термосы с супом и горячим чаем, не просил звонить через каждые двадцать минут (как будто за пределами города была связь!), не названивал сам. И Курт, радуясь этому, вдвое чаще сам просился в Патруль. В одном из таких выездов они снова попали в желтую пургу. Но едва заметную, с каждым мгновением все больше выцветающую и пропавшую раньше, чем Курт вылез из джипа. Эф, стоящий на расстоянии вытянутых проводов, постоянно шевелил руками, двигался и проявлял все признаки беспокойства. Чем больше он ерзал, тем холоднее становилось Курту. Поначалу он этого не замечал, а потом спохватился и поспешно проверил провода. Все были на месте.
— Что ты вытворяешь?
— Ничего, — отозвался Эф в динамики. — Просто холодно.
— Да ладно? — и раньше, чем успел удивиться тому, как может мерзнуть бензомастер, Курт рассмотрел лицо девушки, раскинувшейся на сугробе. Весь снег вокруг нее был окроплен рубиновыми капельками.
— Когда она молчит, она очень даже ничего, так что я тебя понимаю, — цинично заметил Эф.
— Заткнись. Они вернулись в машину. Молчали, пока Курт вводил координаты в навигатор. Красный огонек загорелся на нужном месте, тут же послав вызов падальщикам. Они заберут Ольгу. Курт чувствовал себя погано. Он никак не мог понять, кто мог разворотить девушке грудь и оставить ее умирать на снегу.
— Это не случайность, — озвучил его мысли мастер, вытягиваясь на заднем сидении и шурша расстеленной пленкой.
— Просто заткнись, — попросил Курт, сдавая назад и выворачивая на дорогу к городу. Эф замолчал и молчал до самой дороги, а затем тенью сопровождал Курта по гулким коридорам Университета. Он неплохо чувствовал ситуацию и с интересом ожидал развязки. Скандала. Драки. Хоть чего-то, что покажет, что Курт неравнодушен. Что его беспокоит смерть Ольги и что он будет рыть землю в поисках убийцы. Но Курт думал о другом. О том, что это не случайность. И о том, что каждый, кто хоть раз слышал их скандалы, первым покажет на него как на первого подозреваемого в убийстве. Поэтому Гансу он ничего не разбил. Кивнул на бензомастера и принялся стягивать парку.
— Видимо, что-то сломалось или в костюме, или в Эфе. Эф возмущенно фыркнул за его спиной.
— Сегодня было ну очень холодно. Ганс нахмурился.
— Сейчас проверим. Подойди. Курт сделал шаг в сторону, пропуская мастера. Тот встал перед Гансом, осторожно натягивающим хирургически стерильные перчатки.
Курт напряженно наблюдал, Эф равнодушно стоял, расправив плечи, и не дрогнул, когда ученый ткнул пальцами ему в живот. Пальцы вошли в липкую массу без сопротивления, и вот рука исчезла практически по запястье.
— Что ты делаешь? — прошипел Курт. Ганс только мотнул головой:
— Нашел, — и тут же, как ни в чем не бывало, засунул в живот бензомастеру еще и вторую руку. Некоторое время он елозил там, пока не раздался скраденный массой щелчок.
— Готово. Отошли контакты, хорошо еще, что ты не замерз к чертям собачьим. Недолго был на улице? Ганс прищурился. Курт пожал плечами.
— Скучный вызов.
— Славно, вам повезло. Будет хорошо, если мастер останется на диагностику.
— Я этого не хочу. Мы уходим. Курт кивнул Эфу и направился к выходу. Уже дойдя до двери, он заметил, что за ним никто не идет. Ганс все так же стоял у своего стола. Эф стоял рядом с ним.
— Не понял, — решил уточнить ситуацию Курт.
— Он останется на диагностику, — пояснил невозмутимый Ганс. Эф все так же молчал, хотя в другой ситуации давно бы высказал всем, что думает о манипуляции разумными существами. Но вместо этого молчал. Курт приложил дверью о стену так, что та отлетела и с оглушительным звуком захлопнулась. На следующий день Эф не вернулся, но это еще не было поводом для волнений. Куда больше напрягало то, что на коммуникатор пришел официально составленный вызов в Дом Собраний. За последние снежные годы собрания проходили всего два раза: первый раз в самом начале, когда решалось, как жить в состоянии вечной зимы, и потом еще раз, после смерти мэра города. Тогда, кстати, убийцу (а может, просто самого крайнего) нашли довольно быстро — тот, можно сказать, сам признался. И третье собрание не сулило ничего хорошего. В Доме Собраний не было отопления, да и в целом оно пришло в запустение. Зато обнаружилось, что, во-первых, в городе еще достаточно живых людей, чтобы заполнить главный зал под сводчатыми потолками, а во-вторых, что у них все еще есть риксдаг. Очень пассивный и трусливый, лишенный власти, но не преминувший собраться по какому-то поводу. Судя по пристальному вниманию к персоне Курта, именно по его душу.
И это ему совершенно не льстило. Просто потому что нельзя было не догадаться о причинах этого собрания. Его усадили на первом ряду, зажав с одной и с другой стороны людьми, делающими вид, что они совершенно незнакомы, хотя не знать кого-то в малюсеньком городе было довольно сложно. Четверых людей, сидящих за столом напротив, Курт, конечно, знал. С пятым был знаком смутно, большей частью наслышан. Шорох пролетел по рядам, Курт оглянулся, с изумлением отметив слишком много знакомых и отчего-то довольных лиц (наверное, обрадованных очередным собранием долгожданного рикдага). А вот Ганса не было — как и всегда, когда он был очень нужен. Судья Якоб Густаф, одетый вопреки всему не в строгий костюм, а в утепленную куртку, поднялся с места и заговорил. Лицо его при этом было таким же красным и напряженным, как и всегда, только в этот раз нельзя было списать этот эффект на давление галстука. Значит, все-таки давление.