Глава 5 В зале совещаний
Проникающий через огромные окна солнечный свет заливал зал. Почти пустой. Из мебели лишь длинный белоснежный стол с изящными резными ножками, и десяток стульев. На стенах многочисленные грамоты, за успехи в индустрии моды. Среди них выделялась одна «Самому ловкому адвокату столетия».
Во главе стола стоял сам Афанасий Афанасьевич. Перед ним возвышались целые стопки бумаг с печатями и подписями, и кожаная папка, которую Доминика видела еще в машине. Он успел переодеться в безупречного кроя темный костюм тройку, на галстук нацепил изящную золотую булавку. В руках неизменная ручка. Выражение лица еще более бесстрастно, чем раньше. И это пугало, ибо кого не испугает бесстрастное лицо адвоката. Самого ловкого адвоката столетия?!
– Садитесь ближе, – Афанасий Афанасьевич сухо кивнул.
– Ах, как тут миленько! – пропела Анжела.
Они расселись, причем каким-то неведомым образом, Анжела ухитрилась сесть ближе всех к адвокату, а на соседний стул кинуть свою сумочку. Этим маневром завоевав лучшее место, и обозначив границы вокруг себя. Правда, ее победа осталась незамеченной, Доминика с Савелием настолько были поражены всем происходящим, что просто уселись на первые попавшиеся стулья.
– Где господин Мителкин? – этот вопрос явно относился к менеджеру, пригласившей их в зал, а сейчас замершей у дверей.
– Он, цитирую: «возмущен, взбешен, обижен», конец цитаты. И он требует, чтобы всякие проходимцы оставили его в покое, – ответила менеджер. – Он не готов идти на компромисс, и предпочитает заниматься своим делом. Ибо прекрасно знает, что за всем этим балаганом последует.
И опять же, эта фраза могла бы насторожить, но не насторожила. Много, слишком много было сегодня переживаний.
– Весьма негативные высказывания. Попросите господина Мителкина все же явиться сюда, и таким образом почтить последнюю волю покойного, – сказал Афанасий Афанасьевич. – Объясните, что в противном случае, я буду вынужден ликвидировать все его щетки и швабры.
Когда менеджер удалилась, Афанасий Афанасьевич принялся неспешно перебирать бумаги. Словно его душевное и финансовое благополучие, а заодно и мир во всем мире зависел лишь от этого занятия.
– Эй, пшш! – услышала Доминика, и вдруг заметила, что Анжела уже какое-то время делает ей знаки.
– Что? – так же шепотом спросила она, склонив голову.
– Ты понимаешь?! – прошептала Анжела.
Доминика неопределенно пожала плечами, пока она пребывала в ожидании объяснений, и лишь смутно на что-то надеялась. На что-то такое, чего никак бы не смогла оформить в слова.
– Последняя воля! – лишь по шевелению накрашенных губ можно было понять сказанное.
Доминика кивнула, все еще не догадываясь, о чем идет речь.
Афанасий Афанасьевич продолжал перебирать бумаги, и, судя по всему, был так увлечен этим процессом, что не заметил бы даже муху, севшую ему на нос, а не то, что перешептывание девушек. Воистину, именно так и должен поступать хороший адвокат – замечать то, что следует заметить, и не замечать то, чего замечать не следует.
– Завещание! – шикнула Анжела. – Они будут читать завещание.
Доминика покачала головой, причем сделала это настоль нервически, что вместо обычных покачиваний получились подергивания. Пластиковая заколка, не выдержав таких движений, отстегнулась и отлетела в сторону. Савелий кинулся поднимать заколку, но наступив на нее ненароком, раздавил и, сконфузившись, сел обратно. Что, впрочем, тоже осталось совершенно незамеченным адвокатом.
– Не! – шепнула Доминика, почему-то даже не обеспокоившись, что теперь придется где-то разыскивать деньги на новую заколку. – Все завещали другому мужику. Какому-то Антофию.
Анжела лишь гневно сверкнула глазами. Савелий громко чихнул. Адвокат выронил стопку бумаг.
– У-у, злыдень! – В зал вошел уже немолодой мужчина весьма специфической наружности. Лицо его поросло трехдневной щетиной, фирменный синий комбинезон свисал на одной лямке. Это был первый человек, встреченный здесь, в Империи, который никак не подходил под описание стильного, гламурного и даже аккуратного. С собой он притащил ведро со шваброй.
В зале запахло моющими средствами.
– Рад видеть, что вы все же явились, – сказал Афанасий Афанасьевич. – Признаться, я был уверен, что вы не станете уклоняться от своего морального и гражданского долга, и вы меня не разочаровали.
– Ответишь ты мне за такое обращение, плут проклятый, – возмутился Мителкин, погрозив адвокату не совсем чистым кулаком. – Щетки прятать! А я бы твои бумаги попрятал? А? Каково бы тебе было?!