Я только хмыкнул, поскольку слушал ее вполуха. Похоже, из парня, которому сделали кровопускание, вышли все соки. Пятен становилось все меньше и меньше.
След вел в проулок, такой узкий, что всадник рассадил бы колени, попытавшись срезать здесь путь. Неприветливое местечко. Я посветил фонарем, но ничего не увидел.
— Ты, разумеется, не собираешься туда?
— Разумеется, собираюсь. — Я вытащил медный кастет. Любимую головодробилку я выложил дома. Как-то она не очень сочеталась с костюмом, подходящим для обеда с девушкой.
— Это разумно?
— Нет. Разумнее было бы сначала бросить туда тебя и посмотреть, кто тебя скушает. — Либо Майя начала уставать, либо я потихоньку заводился. — Тебя ведь никто не просил тащиться за мной, верно?
— Так я смогу обучиться ремеслу и наконец разобраться, что ты за человек. Есть в тебе что-то чудное. Я хочу выяснить, что именно.
Чудной! Так меня ни одна женщина еще не называла.
— Зачем тебе это?
— Я подумываю о том, чтобы выйти за тебя замуж.
Ничего себе! Я направился в проулок, даже не бросив туда камень. Больше меня уже ничего не пугало.
Через десять шагов темноты я наткнулся на покойника. Кто-то усадил его спиной к дому. Пристроил поудобнее и пошел дальше, наверное, за помощью. А парень тем временем истек кровью.
Я присел на корточки и осмотрел его. Майя держала фонарь.
Ему нечего было мне сказать. Вероятно, ситуация нравилась ему еще меньше, чем мне, но он не мог жаловаться.
Я взял фонарь и двинулся дальше.
Я нашел еще кровь, но немного.
Да, Шнырь сопротивлялся, как дьявол.
След испарился на следующей улице. Я старался изо всех сил, но так и не смог его взять.
— Что ты собираешься делать теперь? — спросила Майя.
— Нанять специалиста. — Я пошел в противоположную сторону. Она меня нагнала. — Тебя что-то беспокоит? — Она вдруг стала холоднее Джилл Крайт.
— Я на улице пять лет, Гаррет. Единственное, что меня беспокоит, это люди, которые пытаются кормить меня дерьмом.
Майя не настолько крута, но она на пути туда. И очень жаль.
17
Иногда мне кажется, что заведение Морли никогда не закрывается. Но я, конечно, не прав. Просто закрывается оно на те несколько часов между рассветом и утром, когда на ногах одни только чокнутые. С полудня до третьих петухов заведение — к услугам своих эксцентричных клиентов.
Сейчас их толпа поредела, но пар сорок глаз проводили нас с Майей от входа до стойки. Глаза скорее озадаченные, нежели враждебные.
За стойкой работал Клин. Из всех приспешников Морли он самый обходительный.
— Добрый вечер, Гаррет. — Он кивнул Майе. — Мисс. — Словно она и не выглядела как смерть на палочке. И не пахла соответственно.
— Морли все еще наверху?
— Он не один. — Судя по тону, компания была не деловая.
— Ненадолго же хватило ему силы воли.
Клин подмигнул мне:
— Ты делал ставки?
— Нет. — Дружки Морли бились об заклад, сколько ему удастся продержаться без игры.
Клин подошел к переговорной трубе, поговорил, послушал и вернулся к нам:
— Он скоро будет. Велел накормить вас, пока вы ждете. За счет заведения.
Уф!
— Звучит восхитительно, — вмешалась Майя прежде, чем я успел с негодованием отвергнуть предложение. — Я могу лошадь съесть.
— Лошадь-то тебе как раз съесть и не удастся. Конский щавель, конский хвост[5], конский зуб[6] — да, но…
Клин крикнул через плечо, чтобы принесли два фирменных, потом облокотился на стойку:
— Что тебе нужно, Гаррет? Может, я сумею сберечь тебе время?
Я покосился на Майю. Она улыбалась. Она прекрасно поняла, что Клин любезен, потому что я с женщиной.
Когда девчонки учатся разбираться в таких вещах?
— Мне нужна ищейка, Клин. Хорошая. Я пытаюсь выследить одного типа.
— След холодный?
— Не очень. И парень истекает кровью. Но след остывает.
— Сейчас вернусь. Я знаю, что тебе нужно. — Он ушел на кухню.
Его место занял другой эльф-полукровка, помоложе. Он шмякнул на прилавок две деревянные тарелки, швырнул приборы, посмотрел на Майю так, словно размышлял, не заразна ли она, и пошел к другому концу стойки принять заказ.
— Ну и фрукт! — бросила мне Майя. — Но со стариком все в порядке. — И она оглядела свою тарелку.
Фирменное блюдо выглядело как жареная трава на клумбе из бланшированных опарышей, приправленных слизистым соусом с ломтиками поганок и волосками черного меха.
— Неудивительно, что все вегетарианцы такие мерзкие, — пробубнил я себе под нос.