— Не уверен, что там, где ты пропадал, у тебя был доступ к разведданным, поэтому кратко введу тебя в курс дела, — начал он, но Кассиэль его сразу же прервал.
— Полагаю, сейчас именно мне известно больше, чем тебе. Ты знаешь своего врага в лицо? Оборона Шпиля организована прекрасно, но я не могу не спросить: против кого она была создана?
— Против предателей-ангелов, — холодно отозвался Михаэль, как бы спрашивая взглядом, не к этому ли списку относится его незваный гость.
— Ясно, — снисходительно но миролюбиво ответил Кассиэль, — а если я скажу тебе, что враг куда серьëзнее, чем ты думаешь? Тебя ведь тоже мучает вопрос, куда они пропали? Рафаэль, Габриэль, Уриэль, Архонт…
— К чему ты клонишь?
— К тому, что половина архангелов уже мертва. И следующей целью, без сомнения, станешь ты сам. А теперь подумай, у кого хватило бы сил сойтись с тобой на равных…
— Ни у кого, — отрезал Михаэль, — кем бы ни были безумцы, осмелившиеся бросить мне вызов, легион уничтожит их.
— Ты ведь уже знаешь ответ, — вздохнул Кассиэль, — знаешь, но не хочешь признавать. За всë рано или поздно приходится платить, мой друг. Сначала над Шпилем навис дамокловым мечом Абаддон, которого ты убрал с дороги, чтобы захватить его легион…
На этих словах Аврора непроизвольно вздрогнула и собралась было вмешаться, но Роджер, внимательно следивший за ходом этого ментального поединка, накрыл еë руку своей ладонью, как бы призывая повременить с этим и дослушать до конца.
— Затем ты демонстративно проигнорировал угрозу Пепельной Семëрки, чтобы не выглядеть слабым и уязвимым перед другими, — продолжал Кассиэль, — но самую первую оплошность ты допустил, дав взойти семенам сомнения, целому легиону ангелов, объединëнных идеей отказа от затеянной тобой войны.
— Ты хочешь сказать, что…
— Я говорю, — поправил его архангел, — что ты всегда осознавал угрозу, исходившую от Него, но, не желая вступать в конфронтацию, признал его протест необходимым злом. Ты ведь не просто так отправил с ним Архонта, а позже и Аврору. Найди в себе силы признать, что ты сам подтолкнул Люцифера к грядущему нападению на Шпиль.
Это имя, наконец прозвучавшее вслух, произвело на Михаэля поразительный эффект. В его глазах, суровых и непреклонных, внезапно мелькнул страх. Аврора не могла понять, отчего же так переменился еë наставник, великий архангел. Зато это, кажется, начинал понимать Роджер. Существование Люцифера, мечтавшего о мире ради своего народа и пропагандировавшего эту идею, действительно было для его собрата необходимым злом. Устранить его, как Абаддона или подмять под себя, как Архонта или Кассиэля, он не мог. Люцифер был силой, с которой приходилось считаться, и потому архангел, не привыкший проявлять слабость, предпочëл закрыть на проблему глаза.
— Ты лжëшь, — уцепился за последнюю надежду Михаэль, — ты ведь так и не объяснил исчезновение целого отряда бойцов, а сейчас вернулся из небытия и заявляешь, что один из архангелов — предатель! С чего бы мне верить тебе?
— А зачем мне тебе врать? — обезоруживающе спокойно отреагировал на этот выпад Кассиэль, — я привëл с собой этих двоих, Аврору и Роджера, чтобы они подтвердили мои слова. Доверенный мне отряд медленно, но верно приходит в себя в маленьком городке Смиттаун в Гэмпшире. В том самом, куда ты отправил Гвардию. В том, где был повержен Абаддон. В том, куда меня забросила рука судьбы, позже милосердно подсунувшая мне ответ. Мне не нужна твоя война, Михаэль, и не нужно стравливать тебя с Люцифером. Напротив, я попрошу тебя выслушать его, когда он придëт. Иначе Серебряный Шпиль очень скоро рухнет.
— Угрожаешь? — сверкнул глазами архангел.
— Предупреждаю, — прозвучал категоричный ответ, и в этот момент глаза Михаэля всë-таки встретились с глазами Роджера.
Если было в этом мире чувство, которое повелитель Шпиля мог распознать безошибочно, то это явно была жажда мести, и именно ей был пропитан взгляд обычного человека, смотревшего на божество. Яд Изекиэля слишком долго пропитывал сердце архангела, и он действительно начал верить, что высшая цель, к которой он стремился, всегда была оправдана, но сейчас напротив него стояло воплощение запоздалого возмездия. Чëрная пелена, медленно покрывавшая глаза Роджера, заставила Михаэля поëжиться, но оттого он лишь более самоуверенно и высокомерно заявил:
— Шпиль будет возвышаться на прежнем месте, пока мы не покончим с голубокровыми отродьями, и ни архангелу, ни архидемону…