Повинуясь внезапному безрассудному порыву, я забежала вперед. Рот остановился, и я сделала то, о чем мечтала с той минуты, как увидела его сегодня. Словно мини-ракета, я устремилась к нему.
Рот попятился назад, когда я обвила руками его шею. Как только мое тело прикоснулось к нему, грудь сдавило. Я крепко зажмурилась, сопротивляясь нахлынувшим чувствам. Они настолько перепутались, сплелись между собой – облегчение и страх, отчаяние и решимость, глубокая страсть, соперничающая с чувством долга, и тревога, – что я не могла в них разобраться, как и осознать, что способна на такие переживания.
Прижимаясь к нему, я чувствовала, как колотится его сердце, а потом до меня дошло, что его руки висят плетьми. Легкая нервная дрожь охватила меня, когда я подняла голову, находя в темноте его глаза, но они были закрыты, и густые ресницы веером лежали на высоких скулах. Его лицо казалось бледным в серебристых полосках лунного света, пробивающегося сквозь ветви; губы вытянулись в тонкую линию.
Нервная дрожь снова пробежала по моему телу. Я начала отстраняться, чувствуя, как страх, подобно сорняку, разрастается внизу живота, но тут его руки наконец – наконец-то – обняли меня. Он крепко прижал меня к себе, и наши разгоряченные тела слились в единое целое, напоминая мне о той ночи, когда мы отыскали «Малый ключ». Тяжесть разлилась в животе, как только его рука поднялась по моей спине, запутываясь в волосах. Бэмби потянулась следом за ласкающим прикосновением, как будто стремилась приблизиться к своему истинному хозяину.
В этих объятиях было столько тепла, что тревожные мысли разом улетучились. Я зажмурилась, млея от нежности. Я не знала, чем вызвано его возвращение, что оно значит для нас, но сейчас это казалось совсем не важным.
Он опустил голову и что-то пробормотал на незнакомом мне языке глубоким, гортанным голосом.
– Ты ранена, – хрипло произнес он.
Я лишь покачала головой, стискивая в кулаках его рубашку. Меня обуревали противоречивые эмоции. Они родились во мне, но в них как будто присутствовало чужое начало.
Он скользнул пальцами под рукав моей толстовки, и я закусила губу.
– Что с рукой? – сказал он, очерчивая контур моего локтя. – Как это случилось?
– На меня напал Страж, – ответила я и потерлась щекой о его грудь, как сытая кошка, готовая свернуться клубочком, и со вздохом продолжила: – Он сказал, что от меня пахнет демоном.
Рот отстранился и опустил голову. Темные брови сомкнулись на переносице.
– Это сделал Страж? Железным клинком?
Я кивнула, но говорить хотелось не об этом.
– Рот…
– Но Бэмби? – спросил он, убирая руку из моих волос. – Она должна была защитить тебя.
– Бэмби – молодец. – Я выдавила из себя улыбку, но черты его лица не смягчились. – Она съела Стража.
Его брови взметнулись вверх.
– Да ладно…
– Да, – медленно протянула я. Мне следовало бы спросить его, почему Стражи вдруг учуяли во мне Верховного демона, но, как бы меня ни волновал этот вопрос, не он казался главным. – Даже не знаю, с чего начать. Как ты вообще здесь оказался?
Золотистые глаза Рота задержались на мне, а потом он отвел взгляд. Моя душа застонала, лишившись его тепла.
– Ну, есть такие штуки, называемые порталами, и я выскочил…
– Я не об этом. – Прежде его нахальные ответы действовали мне на нервы, но сейчас даже они приносили облегчение. – Ты угодил в дьявольскую ловушку вместе с Паймоном. И отправился в огненную пучину.
– Да, было дело. – Он сложил руки на груди и отступил еще на шаг. – Приятного мало, если тебя это интересует.
Я поморщилась.
– Я и не думала, что это будет весело, но все равно не понимаю. Говорят же, что из чертогов Ада не выбраться.
Он пожал плечами:
– Так и есть, но я – любимчик Босса и к тому же сделал то, чего хотел Босс – остановил возрождение Лилин. Или, по крайней мере, мы думали, что это удалось.
– Так тебя выпустили за хорошее поведение?
– Через день или два. Босс не торопился с решением. Ничего удивительного.
У меня сжалось сердце.
– Но в преисподней, должно быть… – Мой голос дрогнул, и я тряхнула головой.
– Скажу прямо: это были не каникулы, малышка. Представь только, что с тебя сдирают кожу и поджаривают в течение двух суток. – Он снова пожал плечами, будто не видел ничего особенного в том, чтобы гореть заживо, и смахнул со лба прядь темных волос. – Но могло быть и хуже. Тупица Паймон до сих пор там жарится.