На протяжении года человеческая жестокость на палубах парохода «Ла Бургонь» вдохновляла журналистов больше, чем победы и поражения испано-американского конфликта – первой войны, запечатленной на кинопленку.
Глубина.
Даже киту нужен глоток воздуха.
В легкие рвалась бездна. Сознание пульсировало, переваливалось через край беспамятства.
Деваль пытался полностью расслабить тело, примирить его с натиском холодной воды. Нет, бессмысленно. Глубина… Что-то плохое творится с кровью. Скоро не выдержит грудная клетка.
Когда-то он был неплохим ныряльщиком, когда-то…
Рулевой перевернулся в холодной черной воде. Как глубоко его засосало: на двадцать, пятьдесят, сто футов?
Несколько мгновений до смерти.
Давление на глаза и барабанные перепонки стало спадать. Наверное, вот она – уходящая жизнь, забирающая все, даже боль. Не так уж и плохо.
Он решился открыть глаза.
Дно воронки светлело, расширялось, словно неведомый могильщик остался недоволен своей работой и теперь выкапывал Деваля из жидкой ямы. Или он видит огни загробного мира? Фонари мертвого города…
Вода расступилась, и рулевой глотнул острый, как стеклянная крошка, воздух, забарабанил руками по мембране океана. Затем снова погрузился с головой, захлебнулся, пошел ко дну, но тут ноги уперлись во что-то твердое. Деваль из последних сил оттолкнулся – перед глазами плясали серые круги – и вынырнул.
Вынырнул лицом к острову.
Над полосой песка плыли тяжелые облака. Свинцовая пелена скрыла солнце, небо стремительно чернело. С дюн налетел посвист ветра; тонкий и гибельный, он крепчал с каждым судорожным глотком воздуха, с каждым гребком. Когда вязкое дно приблизилось, позволив Девалю идти, а не плыть, ветер уже безумно выл, сметая верхушки дюн в океан.
Остров Сейбл. Пожиратель кораблей. Кладбище Атлантики. Канадский дьявол.
Песчаные ладони хлестали по мокрому лицу рулевого. Деваль повернулся к туманному горизонту и лег на спину. Зыбь играла им, как корабельным обломком. Он старался грести, но не был уверен, приближается к полумесяцу суши или отдаляется.
«Шестьдесят миль… Даже пароход с исправной паровой машиной не добрался бы до Сейбла так быстро… Как я оказался здесь?.. как выжил?.. – Вопросы рыбешками бились в сетях охваченного лихорадкой разума Деваля. – Я тонул, но водоворот выбросил меня к острову… Или все это игры тумана?»
Ветер затихал, переходя с рева на свист. Кажется, шторм изменил свои планы: спрятал злость в копилку осенне-зимних безумств. Барашки опадали, стряхивая серые шапки пены.
Руки, а затем спина Деваля коснулись дна. Рулевой потерпевшего крушение лайнера «Ла Бургонь» по-рачьи попятился из воды, увязая в ненасытной отмели, в «океанской трясине», и оказался на берегу громадной песчаной насыпи. Снова показалось солнце, слева и справа выросли высокие тени.
Деваль завертел головой, пораженный увиденным.
Его окружали останки судов. Из дюн поднимался тиковый корпус клипера, упрекая небо сломанными костями мачт и рей. Зыбучие пески обнажали останки лайнеров – рыжие, в пробоинах, без малейшего намека на былую величественность. Котлы, пароходные трубы, гребные винты. Ребра шпангоутов, хребты килей. Удлиненный бак с раздавленными каютами. Кусок кормы с дырой якорного клюза.
Рулевой поднялся на ноги. Мокрый, обессиленный, но живой. Он стал тяжело взбираться на небольшой холм.
Сколько судов погубил Сейбл? Десятки? Сотни?
Остроносые ладьи викингов. Бретонские гулеты. Испанские и португальские галеоны, карраки и каравеллы. Урки, навио и паташи. Сосновые суда полуграмотных китобоев из Нантакета, некогда промышлявших в теплых водах Южных морей. Британские смэки, которым уже не суждено пройти на гротовых парусах под двойными рифами. Суда Вест-Индской компании. Парусные и парусно-паровые клиперы с грозной фигурой орла на носу.
Военные корабли, парусники, пассажирские и грузовые пароходы – зловещие утопленники.
Суда не воскресали – о нет, Деваль так не думал. Они были мертвы давно и бесповоротно. То, что сейчас предстало перед его взором, напоминало развороченный могильник. Стальной барк, палубу которого заметал желтый песок, был похож на оторванную верхнюю челюсть аллигатора.
Деваль достиг вершины и увидел в долине пароход. Пароход лежал на левом борту. В днище зияли две дыры с рваными краями. Вода и песок еще не успели уничтожить имя судна: «Хунгария». Рулевой слышал о лайнере «Хунгария»: остров-призрак сожрал его в 1860 году, почти сорок лет назад. Погибло больше двухсот человек.
Сейбл исторг пароход, все эти суда. Жуткие экспонаты в коллекции острова-убийцы.