— Пошел нахуй! Тупой мудак! — в последние мгновения своей жизни выкрикнул Тигр.
«Даже я точно такой же «человек»...», —вытирая запачканное лезвие ножа об одежду изуродованного им же трупа, подумал Шакал. Потом поднялся на ноги, развернулся и ушел. Здесь ему больше нечего было делать. Игрушка сломалась.
Шакал никогда не считал себя святым — это глупо. Никогда не пытался прикрыть свою мерзкую сторону благими целями. Даже больше. Шакалу нравилось думать о себе хуже, чем он есть на самом деле.
Глава 3. За ночью всегда наступает рассвет.
Я всегда считала себя сильной... Всегда любила фильмы и книги, в которых совершались массовые убийства. Негодовала и насмехалась над глупыми поступками героев этих самых фильмов и книг.
Всего лишь два месяца назад, я думала, — «Что тут такого? Труп — это просто мясо. Все люди едят мертвых коров и свиней. Люди — такое же мясо. Так чего бояться?».
Я так думала...
За прошедший месяц, что провела в этом месте, я полностью поседела... С каждым новым убийством мои эмоции выгорали, а проклятая седина расползалась по моим волосам подобно нефтяному пятну на голубой глади океана.
Иногда мне приходили мысли, что каждый мой оставшийся темный волос — это нить, удерживающая мой рассудок.
Погода в [Мегаполисе] всегда была пасмурной и дождливой, а в особо сильные ливни я любила выбираться из своего тёмного и пустого убежища и просто бродить под дождем, вымокнув до нитки. Жители [Мегаполиса] не сильно любили появляться на больших и открытых пространствах вроде больших площадей, предпочитая поджидать своих жертв в тёмных и узких переулках, а в разгул ливня и узкие улочки с переулками окончательно пустели.
Иногда я задавалась вопросом — «Зачем это бессмысленное блуждание под дождем?». Просто потому что... Дождь помогал сознанию успокоить убитые нервы, помогал окончательно принять и разложить по полочкам всё произошедшее за последнее время. А той, неосознанной, части моего сознания он помогла лучше изучить закоулки [Мегаполиса] и возможно подобрать наиболее интересные места для засады.
И вот, в один из таких особо дождливых дней, я прогуливалась мимо улицы заполненной торговыми центрами. Неожиданно краем глаза я уловила какое-то расплывчатое движение. Резко развернувшись, я уже приготовилась к нападению, как поняла, что это было всего лишь моим отражением в зеркальной витрине магазина.
В отражении витрины мне предстало довольно удручающее зрелище. Девушка, что лишь отдаленно напоминала прежнюю меня. До изнеможения исхудавшая, она смотрела на меня озлобленным и уставшим взглядом впалых глаз. Одежда, когда-то подчёркивающая соблазнительные изгибы тела, сейчас была велика размера на два и висела мокрым тряпьём. А за спиной этой девушки, сейчас больше похожей на умертвие нежели на человека, длинной волной вились белоснежные локоны.
Именно так я и поняла, что нитей, удерживающих мой рассудок, больше не осталось... И крыша моя уехала в дальние-дальние дали.
За этот прошедший месяц много чего случилось. Неожиданно я очнулась неизвестно где с незнакомой мёртвой женщиной. С квартирой, в которой я спряталась и решила переночевать в первый день, мне также не повезло... Когда я проснулась на следующее утро, то обнаружила, что в соседней комнате повесился мужчина. И судя по состоянию тела и отсутствию запах, это случилось незадолго до моего прихода.
«Вот веселуха!», — мысленно прокляла я все, на чём свет стоит, и отправилась на поиски нового убежища. Так как делить квартиру с трупом, который в ближайшую пару дней грозился завонять, а сиё не было пределом моих мечтаний.
Пока искала новое убежище, наткнулась на мужчину. Обычного живого мужчину тридцати лет. Что было неимоверно странным. Значит за полтора дня блуждания я не смогла найти ни одного живого человек, как внезапно, из неоткуда, один появился.
И всё же моему счастью не было предела. Я, как полная идиотка, радостно кинулась к нему. Он повернулся ко мне, приветливо улыбнулся и... врезал железной трубой мне по голове. Удар был такой силы, что в глазах мгновенно потемнело, а в ушах поселился противный звон. Но толи слишком слабо он ударил, толи не рассчитывал, что у меня такая крепкая черепушка. Начала приходить в сознание почти сразу. В голове стреляли фейерверки боли, пред глазами всё плыло. Мне было очень страшно. Неожиданно, я почувствовала, как грубыми и рваными движениями этот мужчина пытается стащить с меня штаны. Время одновременно тянулось и бежало. В моём сознании совершенно не запомнился тот момент, когда я вытащила нож и воткнула его в плечо насильнику. А затем, встав, схватила металлическую трубу и била его по голове, пока не пробила черепушку. Серо-кровавое месиво вытекало из пробитой головы.