Наивную уловку Усольцев отметил крысиной ухмылкой.
– Брезгуете, господин Зайковский? А ведь так пахнет земля наша, так пахнет народ наш, что страдает под игом кровавого режима. А вы между тем нежитесь в чистеньких постелях, носите шелковые халаты, кухарка у вас самовар ставит. От жизни получаете одни удовольствия. В то время как…
– Все это мне отлично известно. Скажи просто: чего тебе надо?
– Такое просто не скажешь… Но если ты настаиваешь… Ответь на один вопрос. От этого будет зависеть все прочее. Только один вопрос.
– Не тяни, пожалуйста.
– Все для тебя, Зайковский. Так вот, ответь мне: друг ты нашему делу? Заметь, спрашиваю не «друг ли ты мне», это совсем не важно. Делу нашему друг? Предан ли ты ему?
Стася предпочел бы никогда не отвечать на такие вопросы. Он подоткнул ворот халата и еле заметно мотнул головой. Понять это можно было как угодно.
– И этого мне достаточно! Друг! Как и знал, что друг!
– Дальше-то что?
– А дальше, друг наш Стася, вот что…
Усольцев поманил ближе. Задержав дыхание, Стася подставил ухо. Обдавая зловонием гнилых зубов, Усольцев говорил неторопливо. Чем больше он рассказывал, тем глубже погружался Стася в липкий, холодный ужас, который расползался по телу и душе. Это не сон, это происходит на самом деле. Не проснешься и не отгонишь как наваждение. Он вдруг ясно понял, что, ввязавшись в дело, которое казалось интересным и в чем-то забавным развлечением от уездной скуки, вляпался в такое, что головы не сносить. Шутки обернулись историей, от которой бежать без оглядки. Тут уж не о репутации надо думать, тут жизнь спасать. Да как же его так угораздило?
– Так мы на тебя надеемся. Ты слово дал. Жди сигнала…
Усольцев хлопнул по спине и исчез в кустах.
Стася качнулся и еле устоял на ногах, потеряв шлепанец. Он стоял в саду и не знал, что теперь делать. Бежать? Некуда. Но и вот так ждать, когда за ним придут… Это тоже немыслимо. От страха с ума сойдет. А может… Каяться, просить прощения? Может, поймут и не накажут? Но ведь это предательство… Да, все это пустые слова. Свою шкуру спасать надо, вот что главное. Но и торопиться не следует. Надо дотянуть до последнего момента. А там уже с фактиками на блюдечке… Так вернее будет. Именно так и надо. Раньше времени сунешься, еще и дураком окажешься. Ждать надо, там видно будет… Ну, спасибо тебе, друг Жарков, устроил приятный сюрприз…
Сон пропал окончательно. В мрачнейшем расположении духа Стася отправился будить кухарку и требовать чаю.
Дом на Зоологический улице ничем не выделялся среди таких же одноэтажных бревенчатых дач, где зимой жарко топили печь хозяева, а летом распахивали все окна и пили чай на веранде дачники. Сейчас дом окружили полицейские силы. Не меньше армии. Около веранды притаился городовой, другой перекрыл выход с заднего двора, еще двое взяли на себя окна, а сам пристав, раздававший команды шепотом, решился идти в лобовую атаку.
Стараясь лишний раз не стучать каблуками, он штурмовал ступеньки крыльца, замер перед дверью, прислушиваясь, не готовится ли жестокий отпор. В доме было тихо. Пристав разобрал храп хозяйки, мещанки-вдовы Матюшковой. Иных тревожных звуков не обнаружил.
Он тихонько дернул ручку. Дверь оказалась не запертой. Недельский переступил через порог, на цыпочках прошел мимо лежанки, на которой разметалась хозяйка, и заглянул в комнату. На железной кровати, подоткнувшись одеялом, спал злодей, не догадываясь, что возмездие уже стоит в проеме двери. Пристав хотел было лично скрутить убийцу, но, вспомнив, что тот сотворил с Жарковым, счел за лучшее вернуться с подмогой. Он прокрался назад, выглянул из дверей и поманил свою армию.
Серафима подскочила на матрасе от страшного грохота, будто свалился шкаф с посудой. Спросонья не поняла, что случилось: то ли дом грабят, то ли пожар. Из комнаты раздавались грозные крики и как будто шум борьбы. Закрывшись одеялом, как шубой, она спрыгнула на пол и ринулась спасать имущество, которое наверняка уже грабят. Вместо разбойников она увидела самого господина станового пристава, который размахивал шашкой, а двое городовых держали ее милого мальчика постояльца, причем держали крепко, заломив руки и нагнув в пояс. На полу валялись осколки разбитой вазы, тарелок и даже любимого графина. Под шашкой пристава пали и занавески.
– Это что же такое творится! – закричала хозяйка.
Махнув еще разок шашкой, пристав обернулся.
– Госпожа Матюшкова, требую отвечать по закону! В котором часу вернулся ваш постоялец?
– Так это… Поздно уже вернулся… А вам какое дело?