Выбрать главу

Бардаков притворно смягчился:

— Я понимаю, что ты злишься. Съезди, я прошу. Больше ездить не придется — он уезжает. Завтра воскресенье, я приеду домой. Все будет хорошо, как раньше. Здесь был завал, я все раскидал, теперь все работает ритмично. Съезди, пожалуйста.

— Ну хорошо.

Он сразу положил трубку. Не хочет она, кривляется, а сама, поди, рада снова подлечь под кожинскую семейку.

От злости Артем захотел есть, позвонил в столовую. Ему принесли в кабинет рассольник и две котлеты с подливой. Он жадно ел, представляя, как Анна стонет от удовольствия под Кожиным-старшим. Гадкая шлюха! Он возбудился неимоверно от этого видения, не смог есть, бросил ложку в стену. Сейчас бы сблизиться в соитии с какой-нибудь смазливой девкой и жадно излиться в нее! Жаль, секретарша — старуха, спец, но старуха, оставшаяся еще со времен Еремеева. Она могла быть шпионкой по идее, но он верил, что старуха слишком честна, чтобы продолжать работать на Еремеева — Еремеев теперь никто, завел себе жалкую оптово-розничную фирмочку, торгует чем придется…

Артем нервно вскочил из-за стола и побежал вон из кабинета. В большой приемной кинул взгляд на старуху — ее надо уволить, посадить за компьютер смазливую шляндру, чтобы в любой момент могла подставить или сделать минет, лучше замужнюю и с детьми, иначе пойдут толки, что он уволил старую высококлассную профессионалку ради своей похоти. Да и хрен со всеми, пусть думают что хотят, он теперь здесь царь и бог!

Старуха хотела спросить, куда он так заторопился, но Бардаков отмахнулся, оказался в коридоре, по широкой мраморной лестнице спустился на первый этаж, пересек вестибюль и вышел на крыльцо заводоуправления. Его шофер Толик, заметив хозяина, подал внедорожник под руку. Артем нервно приказал ему отдыхать, сам прыгнул за руль и помчался к Солнечному озеру. Его распирало желание еще раз увидеть, как Кожин овладевает Анной, бессмысленное, глупое, но этому желанию невозможно было сопротивляться.

Всю дорогу он был как в бреду. Машину бросил в лесу, не доезжая до дачного поселка. Долго бежал между соснами, ориентируясь на блеск воды вдалеке. Запыхавшись, неожиданно вышел к лощине, поросшей орешником. Впереди было озеро и рубленная из бревен баня Кожина. Стояла она на берегу, и прямо от дверей тянулся к воде дощатый настил. Дверь была открыта.

Изнутри вырывался белый парной воздух, слышались мужские голоса. Молодые голоса, смех, гогот. И вдруг из бани выпорхнула совершенно обнаженная, мокрая, красная, с прилипшими листиками березового веника, смеющаяся Анна. Она показалась Артему прекрасной.

Она запрокинула назад голову, подставив ветру лицо. Ее фигура, приятная, с полными грудями, небольшим животом, мягкими, округлыми ягодицами и крепкими стройными ногами, показалась Бардакову юной и чистой, словно Анне не было всех ее лет и ее дети уже не были взрослыми людьми.

Из бани вышел молодой субъект (не Станислав) — какой-то коротко стриженный парень, худой и высокий, с радостной улыбкой и большим торчащим членом. Он подошел к Анне сзади, сдавил руками ее полные груди. Она прижалась затылком, улыбаясь, к его плечу, опущенная рука нашла и сжала член.

Бардаков отрезвел. Он видел шлюху Анну, счастливую, которая мылась в бане с мужиками, судя по голосам — троими. К Кожиным присоединился дружок Станислава! Артем громко усмехнулся. С какой же дрянью он жил все эти годы!

Худой парень тем временем уже вовсю совокуплялся с Анной, заставив ее прогнуться вперед.

— Хлоп, хлоп, хлоп.

— А мы? Хе-хе. — Из бани вышли Станислав и тоже молоденький, но толстяк, парень-коротышка. Они оба были на взводе, готовые «любить».

Артем поразился — Кожина-старшего здесь не было! Станислав его провел! Он вызвал Анну для себя и своих дружков. Полковник мог и не знать о здесь творящемся!

Он вдруг рассвирепел, представив себя со стороны, стоящего в кустах орешника, с крутыми ветвистыми рогами. Он физически почувствовал, как из головы над ушами лезут они, костяные, вытягивающие мозги. Рогач! Его жену-шлюху трахают сынки крутых людей! А может, даже не сынки, а простолюдины — сынок только Станислав, а эти — нищета, человеческая мелочь, неудачники… И его жена с ними… с удовольствием ублажает этих мразей! Сколько раз она уже спарилась с ними? Пять раз? Десять? Они молоды и неутомимы. Сука! Грязная сука! Она не человек, а реально самка собаки!

А может, Кожин знал и позволил сыну позабавиться напоследок?

Артем зло вздохнул — как бы ни было, он не должен прерывать оргию, не должен показать, что открыл все. И теперь не уйдешь — могут услышать. Придется стоять, не шелохнувшись, и смотреть.