Пит ехал по автострадам, петлял по Эл-Эй — на по-стариковски маленькой скорости.
Чувствовал он себя слабым, выпотрошенным. Теперь он передвигался крошечными шажками и прерывисто дышал. Опирался на тросточку и смотрел под ноги. Немного утешало то, что с каждым днем дышать становилось легче.
Ты молод и силен. Так сказали врачи. Следующий приступ может стать последним. Так сказал хирург. Тебе сделали надрез на груди и прочистили сосуды. Наложили швы и скобы. Ты сбежал из больницы. Купил хирургические ножницы и аккуратно снял себе швы. Дезинфекцией и анестезией тебе служил виски.
Пит медленно, по-стариковски, ехал по центру Лос-Анджелеса. К нему в больницу приходил Карлос. И сказал: отлично поработал на катере. И упомянул про «маленькое одолжение». Я знаю, для тебя это не новость, тебе Уорд уже сообщил.
Пит сказал: разумеется, я вам услугу, а вы мне отставку.
Карлос сказал: езжай в Эл-Эй и найди Фреду Оташу «козла отпущения». И добавил: Фред мне нравится. Его рекомендовал мистер Тедроу. Который мне тоже симпатичен. Отличный мужик. Скоро Уорд уходит в отставку, и Тедроу займет его место.
Пит сбежал из палаты и прилетел в Лос-Анджелес, где встретился с Фредом О. Тот отощал до неузнаваемости — и рассказал почему.
Он обрабатывал человека, которого хотели сделать «козлом отпущения» в убийстве Кинга. Потратил на это восемь месяцев. Покушение готовил Боб Релье. Поддержку в органах обеспечивал Дуайт Холли. Руководил Уэйн-старший. Его сын теперь отделился от него и работал сам по себе. В данном случае — был на подхвате.
Он убил Уэнделла Дерфи. Полиция Лос-Анджелеса получила по рукам: не трогать. Тем не менее у них были вопросы. Похоже, это месть — погибший убил вашу жену — мы бы хотели поговорить об этом.
Пит проанализировал детали, расспросил Фреда О. И вспомнил про «маленькую услугу». Черт. Мафии нужен «козел отпущения». Они собрались грохнуть Бобби.
Фред О. подтвердил догадку. Но имен называть не стал. Пит вспомнил про арабчика. Фред О. — ливанец. Назовем это оптимальным вариантом.
Пит стал рассказывать про Сирхана Сирхана. Про его политические воззрения. У Фреда О. потекли слюнки. Пит вылетел в Вегас, поцеловал кота — в знак приветствия и на прощание — и перерыл номер Уэйна. Нашел копии писем с угрозами, просмотрел их и откопал писульки арабчика.
«Смерть РФК! Смерть, смерть, смерть!»
Он позвонил Сонни Листону и спросил: где вы прижали арабчика? Сонни ответил: мотель «Пустынный закат». Пит приехал в мотель, подкупил портье и пролистал журнал регистрации посетителей.
Вот он: Сирхан Б. Сирхан, Пасадена, Калифорния.
Он вылетел обратно в Лос-Анджелес и набрал номер автоинспекции, где ему дали полные данные Сирхана. Он позвонил Фреду О. и сказал: сиди тихо, я за ним прослежу и узнаю, сгодится или нет.
Прошлой ночью позвонил Карлос и осторожно расспросил его. Мол, ты обо всем догадался, я знаю, мне Фред О. сказал. Собственно, ничего удивительного в том, что ты все знаешь, нет.
И сразу же взял быка за рога: Бобби — слабое место Уорда. Ты же его знаешь. Уорд Литтел — мученик-либерал. Прерви контакт с Уордом — на время. Уорд умен, а кое-какие вещи просто нюхом чует.
Пит сказал: конечно, я так и сделаю. Ты же знаешь, как я хочу уйти.
Карлос рассмеялся. Пит же вспомнил Даллас. Джекова голова хрясь! Джеки низко-низко пригибается, чтобы ее не достала пуля.
Сирхан обитал в стареньком деревянном домишке рядом с общеобразовательной школой Мьюра. Тачка Сирхана: тюнингованный до неприличия драндулет, блестящие колпаки, малиновый, как любят черные, «форд».
Пит подъехал, припарковался и стал ждать, жуя резинку «Никоретте». Он думал о Барби. По радио передавали ее песни. И новости — представьте себе, убийца Кинга все еще гуляет на свободе!
Он размышлял об Уэйне — убийце чернокожих. И о том, что произошло со времен истории с Уэнделлом Дерфи. Уэйн действовал инстинктивно, часто на пари с самим собой. Папаша использовал его — и завербовал. Месть за непослушание папочке.
Покрутив ручку радио, он снова услышал про Кинга — и новости о ходе предвыборной кампании Бобби.
Из дома вышел Сирхан. Он двигался рывками. Походка у него была крайне забавной. Он курил и просматривал программы скачек. Чуть не налетел на дерево и вписался лицом в забор.
Мимо проходили двое ребятишек. Они уставились на Сирхана: ну и придурок, глянь!
У него была забавная походка и забавный вид. Буйная шевелюра и большие зубы. Сирхан выбросил сигарету и зажег новую, явив полоску желтых зубов. Забрался в машину, резко развернулся и поехал на юго-восток.
Пит сел ему на хвост. Сирхан был фанатом скачек. Наверное, едет в Санта-Аниту, на ипподром.
Сирхан и водил-то презабавно. Размахивал руками, перескакивал с одной полосы на другую. Пит неотступно следовал за ним — сидя на хвосте. К черту меры предосторожности — парень совсем ку-ку.
Они ехали на юго-восток. Вот уже Аркадия. Вот он, ипподром. Сирхан все напутал и поставил машину совершенно не по правилам. Пит припарковался рядом.
Сирхан выбрался из машины, достал пинтовую бутыль водки и сделал несколько маленьких глотков. После чего направился к турникетам. Пит последовал за ним, тяжело опираясь на трость.
Сирхан бодро чесал вперед забавной своей походкой. Пит шел за ним медленно, как старый больной-сердечник. Сирхан добрался до турникетов и сунул кассиру мелочь: «Открытая трибуна». Пит тоже купил дешевое место. Отдышался и ме-е-е-едленно побрел за Сирханом.
Тот активно работал локтями, расталкивая народ. На него косились — это что еще за чучело?
Сирхан остановился. Достал расписание заездов и принялся сверяться с ним. Водил пальцами по бумаге, ковырялся в носу, извлек и стряхнул с пальца засохший комок слизи. Наслюнив кончик карандаша, обвел имена лошадей. Поковырялся карандашом в ушах, извлек ком ушной серы, понюхал его и выбросил.
И пошел к кассам. Пит поковылял следом, опираясь на трость. Сирхан извлек пачку долларовых банкнот и сунулся в окошко, где принимали двудолларовые ставки. И поставил на шесть заездов. На аутсайдеров — по два доллара на каждого. Говорил он тоже смешно и неестественно — и очень быстро.
Кассир сунул ему квитанции. Сирхан стал быстро подниматься по лестнице, на каждой седьмой ступеньке прикладываясь к бутылке. Глоток — шесть ступеней — еще глоток. Пит считал ступени, следовал за Сирханом и кривился от омерзения.
Вот они — дешевые места на открытых трибунах. Сирхан принялся рассматривать соседей. Ме-е-е-едленно. Изучающе. Глаза его метали молнии, сверкали и блестели. Пит все понял: он ищет демонов — евреев.
Сирхан стоял неподвижно и не спускал глаз с окружающих. Искал взглядом еврейские шнобели, пытался учуять еврейский дух. Потом отправился на свое место. Рядом с ним сидели симпатичные девчонки. Окинув соседа оценивающим взглядом, они скривились и поморщились.
Пит уселся скамейкой выше. Оттуда было отлично видно паддок, скаковой круг и ожидавших у входа лошадей.
Зазвонил звонок. Лошади рванули с места, и Сирхан точно помешался. Принялся орать: «Вперед! Пошла!» — и прочее в этом духе. Когда полы его рубахи поползли вверх, на поясе обнаружились патронная сумка и короткоствольный револьвер тридцать восьмого калибра.
Сирхан хлестал водку, вопил что-то по-арабски и колотил себя в грудь. Девчонки отсели; лошади пересекли финишную черту. Сирхан разодрал квитанцию в клочья. Потом заскучал и зарысил по стадиону, пиная бумажные стаканчики. Принялся изучать расписание скачек и ковыряться в носу, извлекая огромные комки слизи.
Какие-то типы присели рядом — морпехи в парадной синей форме. Сирхан пододвинулся к ним и стал нести чушь и пускать по кругу бутыль.
Морпехи пили водку. Пит прислушался и вот что услышал:
— Все наши бабы достаются жидам.
— Им платит Роберт Кеннеди.
— Я вам говорю.
Солдатики гоготали и стебались над придурком. Сирхану не понравилось, и он потянулся за бутылью. А они принялись перебрасывать ее друг другу и заржали еще пуще. Сирхан был коротышкой, а они — высоченными лбами, так что ему пришлось подпрыгивать.
Бутыль летала по воздуху. Кто-то упустил ее, и она пушечным ядром рухнула вниз и разбилась. Солдатики рассмеялись. Смеялся и Сирхан — неестественно скрипучим, как у мультяшного Даффи Дака, смехом.
Люди, сидевшие поблизости, тоже посмеялись. Среди них был кучерявый толстяк в иудейской шапочке-кипе и с мезузой на шее. Сирхан обозвал его «еврейским вампиром» и еще парой неприличных слов.