Но в чем она уж точно могла быть уверенной, так это в том, что интонации и выражения лица Тимофея не изменились никак. Так же, как с Габриэлой, он разговаривал бы с банковским служащим или… Или с Вероникой.
И все же он предпочел, чтобы именно Вероника отправилась обыскивать комнату Брю.
– Искренне надеюсь, что ты не собираешься меня подставить, – сказала Вероника, входя в дом, располагавшийся в двух кварталах от дома мамы Тимофея. – Если меня возьмут на проникновении в чужое жилище, это серьезно осложнит международные отношения.
Габриэла остановилась, внимательно прочитала перевод, потом что-то ответила и показала Веронике экран.
«Я не опущусь до такого примитивного противостояния», – было написано там.
Вероника от неожиданности часто заморгала. Благоприятный образ Габриэлы, который она постаралась выстроить в голове, дал трещину. Значит, противостояние все же есть, но оно – не примитивное? Ладно, принято.
Тут же Вероника зажмурилась и мысленно выдала себе подзатыльник. Чего «принято»? Какое противостояние? Господи, это же надо было так запутаться!
Открыв глаза, Вероника увидела добродушную улыбку Габриэлы.
– О’кей, – сказала Вероника и первой двинулась к лестнице на второй этаж; Габриэла поторопилась следом. – Расскажи мне о своей сестре.
Спустя несколько секунд, которые потребовались программе, чтобы перевести ее слова, послышался ответ. Вероника прочитала его, остановившись перед закрытой дверью.
«Это я расскажу Тиму, если ему понадобится».
– Дорогая, – ослепительно улыбнулась Вероника, – если Тиму что-то от тебя понадобится, он скажет об этом мне. И ему по фигу, как именно я буду из тебя эту информацию добывать, поверь. Если ты внезапно умрешь и я найду некроманта, который допросит твой труп, а потом все расскажу ему, то он пропустит мимо ушей известия и о твоей смерти, и о существовании некромантии – как не имеющие отношения к делу. Может, когда-то в детстве он и был другим, но теперь все изменилось. Я работаю с ним не первый год. Знаю, о чем говорю. Так что мой тебе совет: лучше не трать время без толку.
Ответ Габриэлы поразил своей лаконичностью и затаенной безысходностью: «Тим никогда не был другим. В детстве я была тобой».
Веронике показалось, что ударение было сделано на слове «я».
Грустно улыбнувшись, Габриэла толкнула дверь.
18
ЧЕТЫРНАДЦАТЬ ЛЕТ НАЗАД
В тот день мама затеяла в квартире генеральную уборку. Тимофея и Штефана выставила, чтобы не мешали. Им было велено идти в парк аттракционов и не возвращаться раньше пяти часов вечера.
Тимофей до последнего надеялся, что вместо парка аттракционов Штефан отведет его в кино. Парк находился на другом конце города, а кинотеатр – в торговом центре неподалеку. И рядом с торговым центром весьма удачно располагалась любимая пивная Штефана. Но отчим был настроен решительно. Во всем, что касалось Тимофея, с мамой он не спорил. Был уверен, что Елена лучше знает, как воспитывать ее сына. Психолог это подтверждал.
Люди.
Кругом люди. Какое-то невероятное количество людей. Хотя, если задуматься, это объяснимо. Выходной день, хорошая погода – в такие дни человеческий планктон отчего-то считает себя обязанным покинуть дом. Прирастить собой людскую плантацию – и без того кажущуюся бескрайней.
Толпы народа – везде. На улицах, в парках, в ресторанах и торговых центрах. Люди улыбаются. Многие – вполне искренне. Им приятно то, что происходит вокруг. Их не пугает шумная толпа. Не раздражают громкая музыка, зазывалы с рекламными листовками, беготня и крики детей. Им не хочется нестись отсюда со всех ног. Не хочется закрыть глаза и уши, остаться наедине с собой…
– Тим? Ты в порядке? – Штефан остановился, заглянул ему в лицо. – Мне кажется, ты побледнел.
Штефан был неплохим дядькой. Он искренне старался подружиться с Тимофеем.
Так советовал психолог. Еще один высокообразованный специалист, пытающийся «помочь непростому мальчику».
Специалист, который, несмотря на образование, не сумел осознать элементарную вещь: этому мальчику не нужна помощь. Ему не нужны друзья. Лучшее общество, которое он может представить, – свое собственное. Лучший звук, который воспринимает как ангельское пение, – тишина.
Хотя Штефану надо отдать должное: он довольно быстро понял, что единственный способ подружиться с Тимофеем – это ему не мешать. Старался не препятствовать никаким его занятиям и обращался к пасынку только тогда, когда это было, по его мнению, необходимо. Вот как сейчас.