– Нет, – сказал Тимофей. – Я не в порядке.
– Плохо себя чувствуешь?
– Физически – как обычно. Но мне некомфортно находиться в окружении людей. И ты об этом знаешь.
Штефан вздохнул:
– Да, знаю. У тебя проблемы с социализацией. Но с этим ведь надо бороться, верно?
– Нет.
– То есть?
– То есть я не думаю, что с этим надо бороться.
Штефан помолчал. На лице его последовательно проступила целая гамма эмоций. Тимофей без труда расшифровал все.
«Боже, как же тяжело с этим чокнутым мальчишкой! И зачем только мы потащились в парк? Пока он сидит дома, он хотя бы молчит. Разговаривать с ним не обязательно. С каким удовольствием я отвез бы его домой! Но Елена будет недовольна. Мальчику нужна социализация».
Штефан натянул на лицо добродушную улыбку. Потрепал Тимофея по плечу. Тот постарался не поморщиться – хотя терпеть не мог чужих прикосновений.
Штефан ему все-таки ничего плохого не сделал. Он такой же заложник маминого произвола, как сам Тимофей.
Они пошли дальше.
– Какие аттракционы ты выбираешь?
Они остановились перед огромным стендом с нарисованной на нем схемой парка.
– «Русские горки», а? – Штефан подмигнул. – Ты любишь быструю езду, русский парень?
– Нет. Не люблю. И, кстати, в России этот аттракцион называют «Американские горки».
– Вот как? – удивился Штефан. – Почему?
– Не знаю. Не интересовался.
Тимофей изучал стенд. Если уж отвертеться от посещения аттракционов не получится, нужно выбрать что-то максимально не раздражающее. Такой аттракцион, с которого ему не захочется спрыгнуть на ходу – чтобы перестать слышать вопли, издаваемые соседями.
«Веселый поезд».
«Русские горки».
«Безумная карусель»…
– Вот. – Тимофей ткнул пальцем.
– Колесо обозрения? – спросил Штефан.
– Да. Ты не знаешь, сколько человек сажают в кабинку?
– Если хочешь, я выкуплю все посадочные места, – с готовностью предложил Штефан. – И мы с тобой поедем вдвоем.
– Я могу поехать один. Если не возражаешь.
– Конечно!
У Штефана, похоже, с души упал не камень, а целая горная гряда. Наконец-то он хоть ненадолго избавится от общества Тимофея.
– Может быть, ты хочешь проехать не один круг? – Он заговорщически подмигнул.
– Да. – Тимофей принял игру. – Лучше два. Или даже три.
– Договорились!
К аттракциону они почти бежали.
Среди того немногого, что Тимофею нравилось в этой стране, было подчеркнутое невмешательство в дела других людей. На родине контролер непременно задала бы Штефану вопрос, для чего тот выкупил целую кабину, если мальчик всего один.
Здесь спросили лишь, исполнилось ли Тимофею двенадцать лет, и попросили в качестве доказательства предъявить социальную карту.
Когда Тимофей проходил сквозь рамку металлоискателя, та запищала.
– Металлические предметы? – спросила у него полная женщина-контролер. – Ключи, ремень?
Тимофей отрицательно покачал головой. А потом вспомнил. Помедлив, нырнул рукой во внутренний карман куртки и вытащил отвертку.
– О… – Контролер растерялась. Видимо, нечасто тринадцатилетние мальчишки извлекали из карманов подобные вещи. – Такие предметы не разрешается брать с собой на аттракцион. Оставь это здесь. Потом заберешь.
– Можешь отдать мне, – предложил Штефан. – Обещаю вернуть в целости и сохранности. – Он улыбнулся. Знал, что с отверткой Тимофей не расстается.
Позже – и даже много позже, уже став взрослым, – Тимофей не раз задавал себе вопрос: а что бы случилось, если бы он отказался тогда отдавать отвертку? Не стал бы кататься, и они со Штефаном все время, оставшееся до пяти часов, просто бродили по парку?.. Спрашивал – и не находил ответа. Он понятия не имел, как бы все повернулось в этом случае. Как сложилась бы его судьба.
А четырнадцать лет назад произошло то, что произошло. Тимофей отдал отвертку Штефану, прошел через рамку металлоискателя и принялся подниматься по ступенькам к посадочной площадке.
– Это – память, – услышал он за спиной голос Штефана. – Его память о покойном деде. Парень не расстается с этой штукой. Скучает…