— Дура.
После чего знакомые руки подхватили ее и куда-то понесли, не обращая внимания на щебет встревоженной Ксении.
10
— Пей, — сказал Тимофей.
Он говорил это всю ночь. Вероника пила воду с содой, просто воду, воду для запивания активированного угля. Ходить от кровати к туалету сил не было, поэтому ее фактически носил туда и обратно Тимофей.
— Никогда больше не буду пить, — простонала Вероника, скорчившись в постели на боку.
— Пей, — скучным голосом сказал Тимофей. — Тебе нужно хорошо промыть желудок.
— Можешь не употреблять при мне таких слов, как «желудок»? — простонала Вероника.
— Постараюсь. — Шуток он не понимал, как и всегда. — Я отправил матери список блюд и продуктов, которые тебе можно употреблять. Пока мы будем у нее в гостях, ничего другого в доме не появится.
— М-мы едем к твоей м-м-маме? — Веронику трясло. Тимофей, сидя на корточках рядом с кроватью, с каменным выражением лица вытер пот у нее со лба.
— Габриэла предлагала пожить у нее. Но я счел это неприемлемым. Я не общался близко ни с ее сестрой, ни с родителями, и с ней самой не виделся много лет. Я также не в большом восторге от перспективы проживания с матерью. Но она мне, по крайней мере, родственница.
— Какие у вас трогательные отношения с мамой…
— На то есть причина.
— Рас-с-скажи?
— Долгая история.
— А я н-никуда не тороп-п-плюсь…
— Хорошо. Только если выпьешь стакан воды.
Вероника со стоном приподнялась на локте и взяла стакан.
11
Мама Тимофея принадлежала к той породе людей, которые в любой ситуации, как бы хорошо она для них ни складывалась, уверены, что заслуживают лучшего. Отец был лишен таких амбиций. Он работал слесарем в автомастерской.
Помимо официальной работы, отец брал «левые» заказы, и до определенного момента его заработки маму устраивали. Пока она однажды не решила, что для достижения лучшего необходимо перебраться за границу.
Мама работала в компании, занимающейся импортом. Знала английский и немецкий языки, читала эмигрантские форумы и пришла к выводу, что люди, умеющие работать руками, в Европе — нарасхват. Кроме того, переехав, они тем самым обеспечат будущее единственного сына. Которого здесь, при его-то странностях, ждет, безусловно, тяжелая и незавидная участь. За границей к «странностям» относятся гораздо толерантнее — по крайней мере, так утверждали форумы.
Переезд в Германию, вопреки надеждам мамы, не стал открытием золотой жилы. Работу отец действительно нашел без труда, но деньги рекой не полились. Да и отцу, почти не знающему языка, вдали от родины приходилось туго. Прежде выпивающий только после смены, перед тем, как уйти на выходные, здесь отец изменил привычки. Алкоголем от него пахло все чаще.
Через четыре месяца после эмиграции мама и отец разошлись. Этому предшествовали долгие ссоры и громкие скандалы. Они случались и раньше, до переезда — повзрослев, Тимофей понял, что отец был просто не в состоянии удовлетворять мамины амбиции. Он не смог бы этого сделать никогда и ни в какой стране, как не смог бы удовлетворить эти амбиции сам Тимофей. А эмиграция обострила конфликт и приблизила развязку.
Когда Тимофея позвали для «серьезного разговора» и объявили, что теперь мама с папой будут жить раздельно, он не удивился. Молча кивнул.
— Ты даже ничего не скажешь? — обескураженно спросила мама.
— А я должен что-то сказать?
— Не спросишь, как часто сможешь видеться с отцом?
— Ты повторила это дважды. Мы будем видеться два раза в неделю, один в будни, один в выходные. Если я захочу, то можно чаще.
— Д-да, — пробормотала мама. — Действительно. Но… Ты никак не отреагировал. Тебе что — все равно?
Тимофей подумал.
— Нет. Не все равно.
— Так скажи хоть что-нибудь! — Мама начала злиться.
— Что именно?
— О боже! Ну… Как ты относишься к нашему решению?
— Положительно.
— Положительно?! Это что — шутка? — вскинулся отец.
До сих пор он сидел в кресле в углу гостиной и в разговор не вмешивался.
— Нет, — процедила мама. — Твой сын не умеет шутить. За столько лет мог бы запомнить.
— Все он умеет! Просто ты слова не даешь сказать! Ни ему, ни мне.