— А вот разговорчики надо бы отставить, — рассердился вдруг Степан. — Смотреть в оба, слышите? Словно кошка — и сквозь сумерки, а там и темноту. Самый малый шорох, не заметь его, может обернуться большой бедой. О любом происшествии немедленно докладывать командирам.
Кочурин поспешил в штаб увидеться с Болотовым и выяснить, что за треп тут про него, заместителя командира сводной дружины, не ко времени затеяли.
На баррикаде было тихо.
17. БОЛЬШОЙ ФУГАС
В тесной полутемной комнатушке под образами едва теплилась неизвестно кем зажженная лампадка. У небольшого кухонного столика на табуретках и обрубках бревна сидели четверо: Леня Дмитриев — командир вновь сформированной особой команды подрывников и бомбометателей, Василий Адеркин — специалист по фугасным устройствам, Яким Смычков — это он отливал оболочки для бомб и обоих фугасов, и Владимир Володин, — подручный Грача из модельного. Он изготовил не одну модель для отливок фугасов и бомб.
Старший по возрасту был Яким Смычков, но сейчас лишь доверие, оказанное штабом дружины Лене Дмитриеву, определяло здесь и авторитет и старшинство. Леня Дмитриев еще подростком начал дружить с Василием Адеркиным, а другой их дружок закадычный Паша Хромов, кочегар с «Централки» на параллельной улице верховодит боевым охранением отряда Дмитрия Курсанова. Вчера ночью вместе с ними Леня зарывал малый фугас под пожаркой. Все прошло благополучно, только с дедом Евсеем закавыка вышла. Не идет спать в дежурку, хоть плачь. Скоро и до свету с ним досидишься. Хорошо, бывалый солдат Дмитрий Курсанов не растерялся и быстро уладил дело: вызвал к себе Евсея и одарил за примерное несение службы стаканом водки, горбушкой хлеба и соленым огурцом.
Ажно слеза прошибла старика. Выпил залпом, огурец откусил смачно, с хрустом, и отколупнул от горбушки толику.
— Окажи честь, прими мою долю, — молил Курсанов, протягивая другой полный стакан. — Сам понимаешь, командиру окличку делать, не дай бог захмелею, а с устатку еще и всхрапну. Сделай милость, Евсеич!
Разомлел от вина и невиданной ласки старик, принял. Тут и сломило старика, в сон кинуло. А Курсанов его быстренько на тюфяк. Захрапел дед во все завертки. И тогда лишь дежурного оставили при нем. А все собрались под каланчой, и пошла работа. Когда утром дед Евсей заступил на дежурство, ему в закопченном и пыльном окошке светелки дома напротив пожарки померещилась знакомая фигура.
— Новый пост Курсанов учредил, — разъяснил Павел. — Вроде как подчасок твой ныне Филя, на случай внезапного нападения. Если он тебе засигналит, скачи кубарем с каланчи, докладывай командиру.
А сегодня дельце предстояло похлеще — большую ямищу под фугас продолбить надо в мерзлой земле. Пока что вперед по шоссе ушел отряд баррикадников вбивать поперек него длинные отрезки толстых железных прутов для железного частокола, который им предстояло затем сплошь опутать колючей проволокой. Возня у частокола и шум, поднятый там, должны были отвлечь внимание от неизбежных шумов при закладке большого фугаса.
Видно, устарело в ту ночь древнее речение, что, мол, нет пророка в своем отечестве.
— Братцы! — нарушил полусонное молчание за кухонным столом Владимир Володин. — Слыхивал я, литейщики костров не жгут, а паковую землицу в ины дни парят, чтобы тепла была, лучше связывалась.
— Ты это к чему? — по законам старшинства спросил Дмитриев.
— А к тому, дорогой товарищ командир, что костры-то и нам запрещено жечь.
— Кипяточком греть предлагаешь, — живо откликнулся Смычков. — Дельно удумал, и шуму меньше, и дело быстрее пойдет.
— Володин! — отдал приказ Дмитриев. — Бегом на главную баррикаду, через штаб забирай с десяток женщин, что поопытней в делах с русскими печками да котлами, разведи всех по ближайшим домам, а дежурным передай приказ — пособлять дровами, мужской силой, кипяток держать наготове. Носить воду к месту будущей закладки фугаса вменяю в обязанность тем же дежурным, таскать кипяток, чтоб не остыл, надо быстро: ведрами, медными чайниками, самоварами.
Прошло не более двух часов, а места, где зарыт фугас, не узнать. Все выглядело словно всегда так, хотя, может быть, саженей на 20 вдоль шоссе улица казалась вроде бы чище, прибранней, нежели на других ее участках, скажем возле самой баррикады. Оттуда первыми и заметили на рассвете этот малый просчет, вышли с метлами и подмели всю улицу.
В домишке оставили двоих — Василия Адеркина вверху у индуктора да Владимира Володина внизу — дежурным по этому дому.