Выбрать главу

Но кто там лежит под раскидистым кленом на куче опавших листьев? Да это ж она, Маринка. Ее тело застыло от холода, и жизнь ушла из него. Теперь она не может пошевелить и одним пальчиком. Не только ноги, но и ее проворные руки совсем не слушаются девочку.

Но вот что-то заголосило, зашумело, задвигалось, змеи спрятали головы под ветки, а дед Пялдун перестал помешивать варево своей железной клюкой. Ломая сучья, подымая вверх прошлогодние листья, на поляну влетела бабушкина ступа, а в ней — бабушка Наталья с большим помелом.

На лету опустила она свое помело в адское дедово варево и обрызгала Маринку. И вот под Маринкой нет уже прошлогодней холодной листвы, она легко распрямляет руки и ноги, кровь горячит ее тело, повисшее над костром. Сверху что-то мягкое и теплое прикрыло Маринку. Ей стало так хорошо. Каждый пальчик на руках и на ногах шевелится, а сама она может и летать и бегать. И не болят ее слабенькие ноженьки, и дышится свободно. А какая она красивая: с длинной русой косой, как у тети Фроси. Только Маринкина коса достает до самой земли. И на ней такое белое и такое блестящее, словно перламутровое, платье и красные высокие сапожки. А на голове яркая атласная шапочка. А вот у нее в руках и пахучий букет алых роз.

Кругом журчат ручьи, поют птицы. Разве что немного жарко на солнышке, которое слепит глаза. И кто-то все говорит, говорит на разные голоса вдалеке.

И почему-то ей не видно тех, кто говорит, и не может она никак понять, о чем они говорят, и так вновь становится тревожно на сердце. Неужто ее глаза так и не открылись и, значит, она еще спит? Но видит же она и березку, и зеленую лужайку и слышит, как ручейки журчат.

Ах это несносное жаркое солнце! Жаль, конечно, что не дошла до той каемочки земли, за которой оно скрывается на ночь. Но сейчас ей оно ни к чему. Зачем так нещадно печет оно и так слепит глаза? Вот потому-то Маринка и не может ничего увидеть.

И почему бы ей отсюда не убежать? Снова мешают ее ножки. Они опять одеревенели.

Так снилось Маринке. А в избе в это время произошло вот что. Бабушка заглянула в ступу и ахнула. Съежась и закоченев на предутреннем холоде, Маринка холодным комочком полулежала-полусидела в тесном ложе ступы. Бабушка подняла хрупкое тельце внучки, крепка прижала ее к себе. Потом торопливо положила на Фросину постель, быстро раздела девочку и остатками водки стала растирать ее тельце, ножки, ручки, а потом, надев на нее чистую рубашку, укрыла одеялом. Щеки девочки горели ярким румянцем, на лбу выступил пот. Внучка заболела, у нее был сильный жар.

Вся семья толпилась возле кровати. «И зачем было девчонке забираться туда и прятаться ото всех?» — думал каждый, но никто не мог найти какое-либо объяснение этому странному Маринкиному поступку.

Вот и стояли над нею, разметавшейся на широкой постели, строя всевозможные догадки. И только бабушка была вновь занята делом. Она приготовила отвар из сушеной малины, для верности прибавила туда сохраненного еще с приезда средней дочери Паши полпорошка дорогого городского лекарства аспирина, положила мокрое полотенце внучке на голову, а в рот влила свое «зелье».

Маринка спала. Вскоре вновь улеглись и взрослые вздремнуть часок-другой до утра.

На следующий день Маринке стало лучше, а еще через день она была здорова.

Но сон не выходил из головы. Как ей было хорошо, когда вдруг ожили ее ножки, она могла свободно бегать, не чувствуя ни боли, ни скованности в движениях! Какое там бегать? Ей ходить-то по-прежнему было трудно.

А только-только начал подтаивать снежок, бабушка вновь показала свои знахарские чары. Долго беседовала она с дедом Пялдуном и решила облегчить внучке ее недуг.

Пришел как-то дед Пялдун к ним в избу, принес сухую змеиную голову и стал шептать над лоханью с водой, бросая туда угольки, приговаривая:

Коли сделались болести, Угольки потонут вместе. Боле коль не быть беде, Угли плавают в воде.

Девочка не видела, как вели себя угольки. Когда заклинание окончилось и дед Пялдун ушел, а бабушка вышла проводить его, Маринка подбежала, схватила оставшиеся уголечки и побросала их в воду.

Угольки сожженной березы быстро потонули, а сосновые зашипели и поплыли в лохани.

Как хотелось Маринке с кем-либо сразу же поделиться этим ею разгаданным «секретом»! И вскоре такой случай ей представился.

Долго и тяжело болел Васятка, покалеченный санями, что раскатились неожиданно на крутом повороте так далеко и сбили мальчонку, а он очутился под полозом нарядной кошевы. Мчали в ней местного пристава. Тот спешил по вызову к губернскому полицмейстеру. И некогда было разбираться ни ему, ни ямщику, кого сшибли и почему трудно стали вдруг тянуть кони, а сани вроде бы клонятся на одну сторону. Благо длилось это не очень долго, сани сильно тряхнуло на неожиданной колдобине, кони подхватили их, и все пошло как по-писаному — ни сани больше не клонились, ни кони не храпели и не притормаживали.