— Не приведи господь, — вторила Агафья, не зная, как подступиться к тому, с чем сюда пришла.
Бабушка разволновалась от своего рассказа, отложила вязанье и, ласково посмотрев на свою собеседницу, сказала:
— У меня кот был. Ну такая умница. Стоит внучке заплакать, он прыг с печи и давай хвостом махать возле носа ее. И мурлычет, мурлычет. Пока та смеяться не начнет. А язычишко-то еще слов всех вязать не мог, она мне и кричит: «Бабка, мотьи, т о т пишел», — мол, смотри, бабушка, кот пришел.
Затем бабушка рассказала Васяткиной матери, как носила она Маринку по святым местам, только все оказалось впустую. До четырех лет ходить не могла.
— Хорошо вот, дед Пялдун надоумил, — говорила бабушка Наталья, глядя на Маринку. Ох, догадлива, видно, была старая добрая фея лесная, вместе с Маринкой подумала в одночасье о секретах Пялдуна, разгаданных ненароком сметливой внучкой. — Накопаю я в лесу муравьев, — продолжала бабушка, — целый муравейник притащу в лохани, а потом — по бутылям, чтобы муравьиный спирт получить. Этим вот спиртом и делаю примочки внучке. Жалко, конечно. Муки мученические, ревет, закатывается, ажно вся посинеет. Но десять таких спиртовых примочек муравьиных ей ножки укрепили: устойчивей сделалась.
Пока бабушка рассказывала подробно тетке Агафье о спиртовых муравьиных компрессах, о змеином яде, которым лечили они Маринку с дедом Пялдуном, Маринка потихонечку дерг за рукав Васятку и увела его за печку, где стояла лохань с водой.
— Смотри, колдовать буду, — тихонечко сказала ему Маринка. Достала из укромного местечка заготовленные заранее угольки из березы и сосны, побросала в лохань угольки из березовых поленьев и запричитала, как дед Пялдун:
И березовые уголья все постепенно пошли ко дну.
Васятка смотрел на «колдунью», не понимая, к чему все это.
А Маринка разъяснила:
— Теперь наколдую тебе здоровье, слухай:
И стала бросать в лохань сосновые угольки.
И что за чудо Васятка увидел: теперь угольки вовсе не тонут, а плавают в лохани.
А Маринка радовалась, хлопала в ладоши и тараторила:
— Видишь, видишь, совсем здоровым станешь, я наколдовала, я наколдовала!
— Что вы там шепчетесь? — окликнула бабушка. Маринка ответила:
— Колдую, бабушка, ну, знаешь, на угольях. Как дед Пялдун.
Но бабушка рассердилась:
— Дед Пялдун, дед Пялдун… Рази ж можно его передразнивать,?
— А я, бабушка, и вправду колдую, а в угольках сама разобралась.
— Идите к нам, — еще не успокоившись, строго ответила бабушка, и ребята вышли на свет из-за печки.
— Ну что ты там знаешь? Причет один, и все. А дед Пялдун тебя и муравьями, и ядом, и травами лечит. Причет лишь самое изначало той науки народной. Смотри, девка, не играй боле в такое — тем навлечешь на себя и на всех нас лишь гнев силы нечистой.
И бабушка, вслед за нею Агафья, а с ними Маринка с Васяткой несколько раз перекрестились.
Только Агафья заметила, что Васятка не складывает пальцы в щепоть, а крестит, бесенок, лоб двумя прямыми пальцами.
«Поди ж ты! — подумала Агафья, — у теток перенял», — но при людях замечания ему не сделала.
Тут вот она и рассказала бабушке Наталье, что пришло письмо от мужа, Константина Никаноровича, военного моряка, а также о том, что встретил он дружка своего старинного Ивана Борисова, батьку Маринкиного, тот кланяться велел и разузнать о дочери своей.
Бабушка помрачнела:
— Прости меня, бабку старую, Агафья, не ведаю, как вас величать по батюшке, но порешили мы с дедом Силантием не поминать это имя в дому нашем; почитай, три года, как о себе вестей не давал, и бог ему судья! А мы, пока силы есть, сами дитя, то есть внучку нашу, блюсти будем. — А чтобы чем-то скрасить эту суровую отповедь, бабушка ласково сказала: — Вас, Агафья, и мужика твово Константина Никаноровича завсегда рады приветить.
Агафья стала прощаться.
— И ты, Мариша, забежала бы к нам на час. Авось не дальний-то путь.
— А меня маманя в классы определила! — выпалил вдруг Васятка.
Но Маринка не знала, что это такое, и потому сказала:
— Коли мать решила, слухаться надо во всем.
Далеко в тот раз вместе с бабушкой провожала Маринка Васятку с его матерью, но так и не собрался малый высказать ей все то доброе, что носил на сердце.