Я подняла голову как раз в тот момент, чтобы увидеть на экране наплывающий на нас огромный шар.
— Что это за планета? — глухо поинтересовался Кай.
— Пытаюсь выяснить, кэп. Бортовой компьютер показывает большую потерю энергии. Мы попали в область притяжения, кэп! Мы не вырвемся, кэп!
— Отойди! — Кай схватил за шиворот и буквально вышвырнул из кресла долговязого. Тут же сам занял его место.
— Что ты собираешься делать? — не на шутку встревожился бритоголовый.
— У нас еще не все двигатели отказали, — сосредоточенно пробормотал Кай, нажимая на кнопки. — Если мы не можем вырваться, значит, мы приземлимся.
— У нас давление снижается… похоже, пролом в корпусе…
Я слушала и не могла поверить своим ушам. Мы падали! Просто падали на чужую планету, а этот сумасшедший еще надеялся на мягкую посадку! У меня внутри все оборвалось. На спасение не осталось надежды.
Тем временем, на пульте управления что-то пронзительно запищало. Долговязый тряхнул головой, подскочил с пола, бросился нажимать на клавиши, вклинившись между двумя креслами.
— Мы не можем туда садиться! — простонал он. — Это Н-17! Там карантин первой степени! Даже аварийные посадки на ней запрещены!
— Как будто у нас есть выбор! — прорычал Кай.
Над нашими головами тут же раздался угрожающий треск. Я забыла, как дышать. Мы просто-напросто разваливались на ходу, а вхождение в атмосферу планеты только добивало дышащую на ладан развалюху.
На экране снова возникло ослепительное сияние. Казалось, корабль охватило пламя.
— Вы еще здесь? — спохватился и вспомнил о нас Кай, обернувшись в кресле. — Жить совсем не хочется?!
Как ни странно, его окрик отрезвил меня. Я вспомнила уроки по безопасности полетов так четко, что даже сама себе удивилась. Нам требовалось срочно зафиксироваться, чтобы не пострадать. Я вскочила на ноги, бросилась к перепуганным подругам, потянула их за собой.
— Быстро! Нужно добраться до кресел!
Это оказалось нелегкой задачей. Из-за тряски нас мотало из стороны в сторону, приходилось передвигаться где ползком, где перебежками. Мои руки и ноги наверняка сплошь покрылись ссадинами от столкновения с различными поверхностями и предметами.
Наконец, мы втроем сумели забраться на сидения, укрепленные вдоль стены в основном отсеке, и пристегнуть ремни. Сразу стало значительно легче. Я потянулась рукой за кресло и вынула кислородную маску. Знаками показала подругам, что им следует тоже надеть свои. Скрежет и треск вокруг усиливались. Со своей смертью я уже смирилась и лишь из чистого упрямства продолжала выполнять инструкции безопасности. Катю вдруг начало тошнить, Лиза бормотала что-то побелевшими губами.
Я закрыла глаза. Вспомнила нежную улыбку мамы.
Протяжный скрип, будто лист железа разрезали пополам.
Подумала о том, как рассердится отец, узнав о моей гибели.
Грохот по крыше.
— Я забыла Бимбо!
Этот возглас вырвал меня из оцепенения, в которое я уже начала погружаться. Лиза откинула маску, дрожащими руками отстегнула свои ремни и вскочила на ноги.
— Нет! — закричала я, пытаясь схватить ее и вернуть на место, но мои крепления не позволяли дотянуться.
— Он в переноске, в спальном отсеке, — чуть не плакала подруга, — я сбегаю за ним и вернусь.
Крик застрял у меня в горле, когда ее фигурка в белой мужской футболке исчезла за дверью. Левую руку больно стиснули. Катя, задыхаясь от ужаса, вцепилась в меня, ее взгляд то и дело перепрыгивал с моего лица туда, где осталась сестра.
Я хотела утешить ее. Соврать, что все будет хорошо.
Но не успела.
Раз — и вместо двери в соседний отсек, где Лиза искала Бимбо, образовалась зияющая дыра.
Два — мимо с оглушительной скоростью начали вылетать наружу все незакрепленные предметы.
Три — меня вдавило в кресло с такой силой, что стало трудно дышать.
Катин крик стоял в ушах.
Я трусливо зажмурилась и сквозь толстую пелену уплывающего сознания постепенно перестала что-либо ощущать.
Каю очень редко снились сны. Обычно он засыпал сразу, как появлялась возможность, и так же быстро и легко просыпался. Старая многолетняя привычка, от которой не мог, да и не хотел избавляться.