Уже когда они были внизу, у раздевалки, увидели Клауса. Он увлек их куда-то под лестницу, в пустынные коридоры, и вывел в небольшой артистический буфет, усадил за столик.
— Хочу вас познакомить, — шепнул он, не объяснив, чьим знакомством собрался осчастливить их.
Сидели долго, пили пиво, закусывая бутербродами с ветчиной. Приходили какие-то люди, представлялись, присаживались. Потом пришел полненький невысокий господин, показавшийся Александру знакомым, сел рядом, молча впился губами в край пивной кружки.
И тут он узнал его: Мефистофель, тот самый, что бегал с кожаным хвостом и творил непотребное на сцене Вальпургиевой ночи, не черт, а обыкновенный бюргер по имени Карл Боузен. Конечно, сцена есть сцена, а жизнь — жизнь, но Александр все же чувствовал себя неуютно возле этого человека. Почему-то вспомнилась то ли быль, то ли легенда, будто, Шаляпин каждый раз после исполнения своего Мефистофеля ходил молиться.
Так он и не услышал голоса этого человека. Боузен молча выпил пиво, молча ушел. Как видно, он и был гвоздем этого пивопития: после его ухода все начали расходиться.
Ночь была холодной. Дождь, моросивший весь день, перестал. Поднялся ветер, разогнал тучи. В черном небе дрожала, словно мерзла на ветру, одинокая звезда. С шумом проносились автомашины. Одна промчалась с противным визгом тормозов: в освещенном салоне сидели орущие и поющие парни и девчонки. Публика из театра уже разошлась, и прохожих на улице почти не было. Возле ярко освещенной витрины целовались двое — оба длинноволосые, джинсокурточные, и не понять было, кто из них парень, а кто девушка.
— Чего тебе сейчас хочется? — спросила Катрин, плотнее прижимая к груди его локоть.
— Перекреститься, — буркнул Александр.
— Ты же неверующий.
— Был бы верующим, давно бы уж перекрестился.
Она засмеялась: то ли поняла, то ли подумала о чем-то своем.
Долго шли молча, поеживаясь от холода. Возле небольшого дома Катрин остановилась, посмотрела на него вопросительно.
— Здесь я живу. Поднимешься ко мне?
Она набрала шифр у запертой двери, и дверь сама собой открылась.
— Луиза заругается.
— Я ей сказала, что мы, может быть, зайдем ко мне.
— Нет, нет… Поздно уже.
Он почти бежал по пустынной улице, удивляясь паническому состоянию, вдруг охватившему его. На углу остановился, чтобы прийти в себя, и понял: Саския! Вдруг глянула на него глазами Катрин, и он испугался, что ласковая мелодия, все время звучавшая в нем, умрет, переступи он порог этого дома.
Из полумглы пустынной улицы потянуло холодом. Александр поежился и пошел, заторопился. Шаги гулко звучали в тишине, и чудилось ему, что кто-то все идет следом, догоняет…
V
— Александр Сергеич!..
Он снова выругал немецкую педантичность, выбрался из-под теплой перины, оглядел пустую холодную комнату: вчера забыл прогреть батарею, не привык к таким процедурам. С уверенностью, что Луиза не обидится, начал не торопясь приводить себя в порядок.
— Сегодня идем в театр, — первое, что сказала Луиза, увидев его, побритого и умытого.
— Опять?!
— Вам вчера не понравилось?
Прозвучало это двусмысленно, и он промычал в ответ что-то бессвязное.
— У нас об этом «Фаусте» много говорят. Редкая пьеса.
— Редкая. Я такой еще не видел, — сказал он.
— А сегодня — опера. Точнее, две оперы. Одна немецкая, а другая — русская, Гоголя.
— Гоголь опер вроде бы не писал.
— Пьеса Гоголя «Женитьба», а музыка композитора Мусоргского. Вам будет интересно. — Она убежала на кухню, крикнула из-за двери: — Звонила Катрин.
Он промолчал.
— Я сказала, что вы еще спите. Или надо было разбудить? Почему вы молчите?
— А чего говорить? Правильно, что не разбудили.
— Катрин — хорошая девушка. Или вы не согласны?
— Почему, я согласен. Я со всем согласен.
Он почувствовал себя загнанным в угол. Так рыбешка, соблазнившаяся червячком, мечется на крючке, еще не понимая, что в ее положении остается или смириться и дать себя вытащить на песок, или же рвать жабры.
— Давайте хоть посуду помою, — смущенно сказал он, входя на кухню. — Должен же я что-то делать в доме?
— Пожалуйста! — запела Луиза так радостно, словно всю жизнь только и ждала этого предложения.
Он взял у нее поднос, понес к столу.