Выбрать главу
И она была такая добродетельная, что если и хмурилась всю жизнь, то лишь оттого, казалось мне, что видела, как плохи другие люди. I felt so different from her, even making every allowance for the differences between a child and a woman; I felt so poor, so trifling, and so far off that I never could be unrestrained with her--no, could never even love her as I wished. Я чувствовала, что не похожа на нее ничем, что отличаюсь от нее гораздо больше, чем отличаются маленькие девочки от взрослых женщин, и казалась себе такой жалкой, такой ничтожной, такой чуждой ей, что при ней не могла держать себя свободно, мало того - не могла даже любить ее так, как хотелось бы любить. It made me very sorry to consider how good she was and how unworthy of her I was, and I used ardently to hope that I might have a better heart; and I talked it over very often with the dear old doll, but I never loved my godmother as I ought to have loved her and as I felt I must have loved her if I had been a better girl. Я с грустью сознавала, до чего она добродетельна и до чего я недостойна ее, страстно надеялась, что когда-нибудь стану лучше, и часто говорила об этом со своей милой куклой; но все-таки я не любила крестной так, как должна была бы любить и любила бы, будь я по-настоящему хорошей девочкой. This made me, I dare say, more timid and retiring than I naturally was and cast me upon Dolly as the only friend with whom I felt at ease. От этого, думается мне, я с течением времени сделалась более робкой и застенчивой, чем была от природы, и привязалась к кукле - единственной подруге, с которой чувствовала себя легко. But something happened when I was still quite a little thing that helped it very much. Я была совсем маленькой девочкой, когда случилось одно событие, еще больше укрепившее эту привязанность. I had never heard my mama spoken of.
При мне никогда не говорили о моей маме. I had never heard of my papa either, but I felt more interested about my mama. О папе тоже не говорили, но больше всего мне хотелось знать о маме. I had never worn a black frock, that I could recollect. Не помню, чтобы меня когда-нибудь одевали в траурное платье. I had never been shown my mama's grave. Мне ни разу не показали маминой могилы. I had never been told where it was. Мне даже не говорили, где находится ее могила. Yet I had never been taught to pray for any relation but my godmother. Однако меня учили молиться только за крестную, - словно у меня и не было других родственников.
I had more than once approached this subject of my thoughts with Mrs. Rachael, our only servant, who took my light away when I was in bed (another very good woman, but austere to me), and she had only said, Не раз пыталась я, когда вечером уже лежала в постели, заговорить об этих волновавших меня вопросах с нашей единственной служанкой, миссис Рейчел (тоже очень добродетельной женщиной, но со мной обращавшейся строго), однако миссис Рейчел отвечала только:
"Esther, good night!" and gone away and left me. "Спокойной ночи, Эстер!", брала мою свечу и уходила, оставляя меня одну.
Although there were seven girls at the neighbouring school where I was a day boarder, and although they called me little Esther Summerson, I knew none of them at home. В нашей школе, где я была приходящей, училось семеро девочек, - они называли меня "крошка Эстер Саммерсон", - но я ни к одной из них не ходила в гости.
All of them were older than I, to be sure (I was the youngest there by a good deal), but there seemed to be some other separation between us besides that, and besides their being far more clever than I was and knowing much more than I did. Правда, все они были гораздо старше и умнее меня и знали гораздо больше, чем я (я была много моложе других учениц), но, помимо разницы в возрасте и развитии, нас, казалось мне, разделяло что-то еще.
One of them in the first week of my going to the school (I remember it very well) invited me home to a little party, to my great joy. В первые же дни после моего поступления в школу (я это отчетливо помню) одна девочка пригласила меня к себе на вечеринку, чему я очень обрадовалась.
But my godmother wrote a stiff letter declining for me, and I never went. Но крестная в самых официальных выражениях написала за меня отказ, и я не пошла.
I never went out at all. Я ни у кого не бывала в гостях.
It was my birthday. Наступил день моего рождения.
There were holidays at school on other birthdays--none on mine. В дни рождения других девочек нас отпускали из школы, а в мой нет.
There were rejoicings at home on other birthdays, as I knew from what I heard the girls relate to one another--there were none on mine. Дни рождения других девочек праздновали у них дома - я слышала, как ученицы рассказывали об этом друг другу; мой не праздновали.
My birthday was the most melancholy day at home in the whole year. Мой день рождения был для меня самым грустным днем в году.
I have mentioned that unless my vanity should deceive me (as I know it may, for I may be very vain without suspecting it, though indeed I don't), my comprehension is quickened when my affection is. Я уже говорила, что, если меня не обманывает тщеславие (а я знаю, оно способно обманывать, и, может быть, я очень тщеславна, сама того не подозревая... впрочем, нет, не тщеславна), моя проницательность обостряется вместе с любовью.