Здороваясь со мной, она приветливо улыбнулась и протянула было мне руку, но вдруг передумала и поцеловала меня. Скажу коротко: она была так естественна, так мила и обаятельна, что уже спустя несколько минут мы с ней уселись в оконной нише, освещенной пламенем камина, и принялись болтать до того непринужденно и весело, будто век были подругами.
У меня точно гора с плеч свалилась! Как отрадно было сознавать, что она доверяет мне и что я ей нравлюсь! Как мило она отнеслась ко мне и как это меня ободрило!
Юноша был ее дальний родственник, Ричард Карстон, - она сама мне это сказала. Красивый, с ясным, открытым лицом, он удивительно хорошо смеялся, а когда Ада подозвала его, он стал возле нас и тоже озаренный пламенем камина стал разговаривать с нами весело, словно беззаботный мальчик. Лет ему было немного - девятнадцать, не больше, может быть меньше; Ада была почти на два года моложе. Оба они потеряли родителей, а познакомились друг с другом только сегодня (что показалось мне очень удивительным и странным). Итак, мы трое впервые встретились при столь необычных обстоятельствах, что об этом стоило поговорить, и мы говорили об этом, а огонь, переставший трещать, уже только подмигивал нам рдеющими очами, словно "засыпающий старый канцлерский лев", по выражению Ричарда.
Мы говорили вполголоса, потому что были не одни - какой-то судейский, в парадной мантии и парике фасона "с кошельком" *, то входил в комнату, то уходил, и, когда он открывал дверь, мы слышали какое-то отдаленное тягучее гуденье - судейский объяснил нам, что это один из адвокатов, выступающих по нашей тяжбе, обратился с речью к лорд-канцлеру. Наконец судейский сообщил мистеру Кенджу, что канцлер освободится через пять минут, и действительно вскоре послышался шум и топот, а мистер Кендж сказал, что заседание суда окончилось и его милость вернулся в свой кабинет.
Судейский в парике почти тотчас же распахнул дверь и пригласил мистера Кенджа войти. И вот мы все перешли в соседнюю комнату, - мистер Кендж впереди с моей дорогой девочкой (я теперь настолько привыкла называть ее так, что не могу писать иначе), - и здесь увидели лорд-канцлера, который сидел в кресле за столом у камина, одетый в простой черный костюм, - свою мантию, обшитую великолепным золотым кружевом, он бросил на другое кресло. Когда мы вошли, его милость окинул нас испытующим взглядом, но поздоровался с нами изысканно-вежливо и любезно.
Судейский в парике положил на стол его милости кипу дел, а его милость молча выбрал одно из них и принялся его перелистывать.
- Мисс Клейр, - проговорил лорд-канцлер. - Мисс Ада Клейр?
Мистер Кендж представил ему Аду, и его милость предложил ей сесть рядом с ним. Даже я сразу заметила, что она очень понравилась лорд-канцлеру и заинтересовала его. Но мне стало больно, когда я подумала о том, что у этой юной, прелестной девушки нет родного дома и ее опекает бездушное государственное учреждение, - ведь лорд верховный канцлер, даже самый добрый, едва ли может заменить любящих родителей.
- Джарндис, о котором идет речь, - начал лорд-канцлер, продолжая перелистывать дело, - это тот Джарндис, что владеет Холодным домом?
- Да, милорд, тот самый, что владеет Холодным домом, - подтвердил мистер Кендж.
- Неуютное название, - заметил лорд-канцлер.
- Но теперь это уютный дом, милорд, - сказал мистер Кендж.
- А Холодный дом, - продолжал его милость, - находится в ...
- В Хэртфордшире *, милорд.
- Мистер Джарндис, владелец Холодного дома, не женат? - спросил его милость.
- Нет, он не женат, милорд, - ответил мистер Кендж.
Минута молчания.
- Мистер Ричард Карстон здесь? - спросил лорд-канцлер, бросив взгляд на юношу.
Ричард поклонился и сделал шаг вперед.
- Гм! - произнес лорд-канцлер и снова принялся перелистывать дело.
- Мистер Джарндис, владелец Холодного дома, милорд, - начал мистер Кендж вполголоса, - осмелюсь напомнить вашей милости, подыскал достойную компаньонку для...
- Для мистера Ричарда Карстона? - спросил (как мне показалось, но, может быть, я ослышалась) лорд-канцлер тоже вполголоса и улыбнулся.
- Для мисс Ады Клейр. Разрешите представить ее... мисс Саммерсон.
Его милость бросил на меня снисходительный взгляд и ответил на мой реверанс очень учтивым кивком.
- Мисс Саммерсон ведь не состоит в родстве ни с кем из тяжущихся?
- Нет, милорд.
Не успев договорить, мистер Кендж наклонился к канцлеру и начал о чем-то ему докладывать шепотом. Его милость слушал, не спуская глаз с бумаг; кивнул два-три раза, перевернул еще несколько страниц и потом до самого нашего ухода избегал смотреть на меня.
Мистер Кендж с Ричардом отошли к двери, у которой сидела я, а моя прелесть (я настолько привыкла называть ее так, что опять не могу удержаться!) осталась подле лорд-канцлера, и его милость побеседовал с нею отдельно - спросил (как она мне потом передала), тщательно ли она обдумала предложенный ей план устройства ее жизни, уверена ли, что ей будет хорошо у мистера Джарндиса, в Холодном доме, и почему она в этом уверена. Вскоре он поднялся и с поклоном отпустил ее, потом минуты две поговорил с Ричардом Карстоном, но уже стоя и не так официально, как говорил раньше, а проще очевидно, он, хоть и стал лорд-канцлером, но все еще не забыл, как нужно обращаться с наивными юношами, чтобы завоевать их симпатию.
- Прекрасно! - громко проговорил его милость. - Так я отдам приказ. Мистер Джарндис, владелец Холодного дома, подыскал для мисс Клейр очень хорошую компаньонку, насколько я могу судить, - тут только он взглянул на меня, - и при данных обстоятельствах весь план в целом, по-видимому, удачен - лучшего не придумать.
Он учтиво дал нам понять, что прием окончен, и все мы вышли, очень благодарные ему за то, что он был с нами так приветлив и любезен, чем, конечно, ничуть не умалил своего достоинства; напротив, это еще больше возвысило его в наших глазах.
Когда мы дошли до колоннады, мистер Кендж вспомнил, что ему нужно на минуту вернуться за какой-то справкой, и оставил нас одних в тумане возле кареты лорд-канцлера, у которой стояли ожидавшие его слуги.
- Ну, с этим делом покончено! - сказал Ричард Карстон, - Куда же мы отправимся теперь, мисс Саммерсон?
- Разве вы этого не знаете? - спросила я.
- Не имею понятия, - ответил он.
- А ты знаешь, дорогая? - спросила я Аду.