Хэд прошел дальше и выслушал объяснения старшего инженера монтажного отдела Джона Муррея о новом способе насадки турбинных лопаток, предложенном молодым рабочим Сумнером.
В то же время разговор со стариком Томсоном невольно перенес его в далекое прошлое и напомнил ему его первые шаги в механической мастерской Карлея, дружеское отношение здоровяка Томсона, его советы и наставления, как закладывать сверла в станок и по стружкам узнавать «переживания металла».
Проверив лично кривизну лопаток турбины и правильность насадки их, Хэд, в сопровождении нескольких инженеров, пошел к выходу. По дороге он посмотрел на термометр, который показывал температуру воздуха в мастерской 95° Ф. (35°Ц.), между тем как на открытом воздухе было более 131° по Фаренгейту.
— Вот что, Смит, — обратился он к одному из инженеров, — для увеличения трудоспособности рабочих надо, чтобы в мастерских температура воздуха поднималась не выше 86°. Поставьте для этого в каждом монтажном зале автоматические регуляторы температуры и добавочные озонаторы Хьюза. Пожалуй, следует включить днем и резервный генератор для охлаждения воздуха.
— Слушаю, мистер Хэд.
Уже начинало темнеть, когда Хэд окончил инспектировать монтажный отдел и, не заезжая на трубопрокатный завод, подъехал к испытательной станции.
Он прежде всего направился к лаборатории по металлографии, которой заведовала молодая полька Мария Чарская, окончившая физико-химическое отделение Инженерного Института в Чикаго.
Знаменитый профессор Уэй, под руководством которого она завершила свое образование, обратил внимание на ее работы по исследованию строения металлов и рекомендовал ее инженеру Хэду, когда он построил свою огромную испытательную станцию и металлографическую лабораторию при ней.
— Какие результаты, мисс Чарская, получились по исследованию нового сорта стали для турбинных лопаток?
— Очень хорошие, мистер Хэд! Термический коэффициент самый ничтожный. Удлинение одного погонного метра, при разности температур в 200° Цельсия, не превышает 0,1 миллиметра.
— Отлично, отлично, — радостно заметил Хэд, — значит, мы можем пренебречь расширением при нагревании от трения газов и еще уменьшить зазоры между лопатками и кожухом, а это на много поднимет коэффициент полезного действия.
— Вот только исследования по кристаллизации нового сорта стали показали, что нельзя увеличить числа оборотов выше 80.000 в минуту, — добавила Чарская.
— И это меня радует: для новых генераторов типа Д не потребуется больше 60.000 оборотов. Благодарю вас, мисс, за вашу работу. Да, кстати, — вспомнил Хэд, — профессор Уэй просил меня разрешить напечатать в Журнале Союза Инженеров ваше последнее исследование о кристаллизации и усталости металлов, произведенное в нашей металлографической лаборатории. Я охотно соглашаюсь на это.
— Тогда я приготовлю через два дня протоколы своих испытаний для печати, — и на лице Чарской, в больших голубых глазах, промелькнул огонек радости и удовлетворения.
— Сегодня я не успею зайти на испытательную станцию, так как вскоре должен быть на заседании Металлургического Синдиката. Я буду здесь завтра, после 8 утра вместе с вашим соотечественником инженером Комовым. Пусть мистер Руддик приготовит к испытанию генератор типа В для экспорта.
— Хорошо, мистер Хэд.
Том взял копии протоколов испытаний, сделал жест рукой, вместо упраздненных постановлением всемирного Медицинского Конгресса рукопожатий, и помчался обратно.
В кабинете Хэд имел еще несколько разговоров по радиофону.
Управления больших городов в виду непрекращающейся жары начали устраивать центральные установки большой мощности для охлаждения воздуха и снабжения им всех общественных и частных зданий.
Для осуществления этого требовалось большое число турбогенераторов, и Хэд получил несколько выгодных заказов, подтвержденных сейчас же телефотограммами.
Телефотограф представлял громадные удобства, так как давал возможность моментальной передачи точных фотографических копий деловых бумаг, и телефотограмма, согласно законодательству Америки, служила документом, имеющим юридическую силу наравне с оригиналом.
— Да, осталось только два часа до начала заседания, надо поторопиться, — сказал Том вслух и поднялся в бесшумном лифте на плоскую площадку, где была устроена небольшая воздушная станция для аэропланов.
К тому времени в Америке воздушный способ передвижения получил самое широкое распространение, хотя существовали еще и подвесные железные дороги и поезд-молния французского инженера Башлэ.[3]
3
Башле, Эмиль — бельгийский изобретатель. В 1910 г. построил первую модель вагона на магнитной подвеске (современное название такого вида транспорта — маглев), использовав для этой цели электромагниты. Модель массой 50 кг не только парила в воздухе, но и развивала фантастическую по тем временам скорость 500 км/ч.