— А ты-то чем здесь занимался? Что-то в связи с работой?
Финн кивнул:
— Возникли кое-какие вопросы насчет обеспечения безопасности, вот меня и пригласили разобраться.
— Получилось?
— А как же. Теперь все в порядке. Да и дело-то оказалось несложным, стоило только выявить слабые места.
— В системе безопасности? А где именно?
— Да так, ничего из ряда вон выходящего.
— Рассказать-то можешь?
— Вряд ли тебе это будет интересно. Тут всегда одно и то же, как и везде. Главное, мне не приходится протирать штаны за столом.
— Я как-то раз у мамы спросил, а она ответила, что сама толком не знает, чем ты занимаешься.
— Она так шутит.
— Ты ведь не шпион, правда?
Финн усмехнулся:
— Ну, в этом случае я бы тебе точно ничего не рассказывал.
— Потому что потом пришлось бы меня убить, да? — заливаясь смехом, спросил Дэвид.
— Я всего-то помогаю людям нащупать сомнительные места в их системах.
— Это как у программистов, которые вылавливают ошибки? То есть ты как бы компьютерный отладчик?
— Вот-вот. Как я и говорил, довольно скучное занятие, но платят хорошо, и семью прокормить можно… Кстати, ты последнее время только и делаешь, что ешь.
— Я же расту!.. Слушай, а ты знаешь, что отец Барри Уоллера недавно нагнал на своей патрульной машине какого-то парня в темном переулке, сшиб его на землю и поборол, а у того был с собой пистолет, потому что он только что ограбил банк! Барри говорит, что отца чуть не застрелили.
— Работа полицейского может быть очень опасна. У Барри храбрый отец.
— А я рад, что ты такими делами не занимаешься.
— Я тоже.
— Ну и продолжай тогда возиться со своей компьютерной отладкой. — Дэвид шутливо пихнул отца в плечо. — И не лезь в неприятности, ладно?
— Договорились, сынок. Договорились, — ответил Гарри Финн.
Глава 10
Стоун и Алекс Форд встретились в месте, которое было хорошо знакомо им обоим: в парке Лафайет, напротив Белого дома, где Алекс на протяжении многих лет охранял владельца Овального кабинета, в то время как Оливер выражал свой уважительный протест против того же самого человека — как, впрочем, и его предшественников. Мужчины сидели на скамейке возле статуи польского генерала, которого история запомнила в образе надежного друга американцев в их Войне за независимость. С другой стороны, вряд ли кто-либо из живущих ныне американцев помнит об этом генерале или хотя бы задается вопросом, кого именно чествует сей памятник.
— Итак, что ты для меня припас? — спросил Стоун, с интересом поглядывая на плотный желтый конверт, который Алекс извлек из черной кожаной папки.
— Я не был уверен, что именно тебе нужно, поэтому раскинул сеть пошире.
— Отличная мысль, спасибо.
Пока Стоун просматривал материалы, Алекс, в свою очередь, задумчиво смотрел на старого товарища.
— Как я и говорил тебе по телефону, департамент юстиции уже давно примеривается к этому Бэггеру, однако ничего не может накопать. Я побеседовал с Кейт, так она считает, что интерес к нему не пропал до сих пор, но если опять ничего не выйдет, им в скором времени придется бросить это дело. Даже у Дядюшки Сэма ресурсы небезграничны.
— Как она поживает, кстати? — спросил Стоун, имея в виду Кейт Адаме, за которой Алекс приударял.
— Да не знаю. Нашла себе кого-то другого.
— Извини. Жаль. Девушка хорошая, — сочувственно сказал Оливер.
— Так-то оно так, только мне не подошла. Или я ей… И раз уж речь идет о женщинах, где Адельфия?
Адельфия, загадочная дама неясного происхождения и обладательница занятного акцента, была последней из демонстрантов, оставшихся в парке Лафайет, если не считать Стоуна. Алекс давно подозревал, что она неровно дышит к Оливеру.
— Давненько не видел, — пожал плечами Стоун. — Вон и плаката ее нет на месте.
— Странная она птица.
— Да мы все странные, Алекс. — Он сложил бумаги и встал. — Еще раз тебе спасибо.
— Джерри Бэггер, владелец казино… Решил немножко развлечься?
— Все может быть, хотя ты и не представляешь, каким именно образом.
— Из того, что долетело до моих ушей, я вынес одно: Бэггер полный псих и садист. С такими, друг мой, играть в одной песочнице не рекомендуется.
— Я и не собираюсь.
Алекс тоже поднялся.
— И тем не менее… Скажи честно, мне ждать очередного звонка в последнюю минуту, чтобы спасти твою задницу?
— Будем надеяться, что до вызова кавалерии дело не дойдет.
— Я тут смотрю, наш общий друг Картер Грей обзавелся новой медалькой. Знаешь, еле сдержался, чтобы не звякнуть ему и послать к такой-то матери.
— У тебя сила воли покрепче моей будет, — отозвался Стоун и рассказал, что именно сделал в адрес Грея.
Алекс просветлел лицом.
— Да ну? Серьезно?!
— Вот тебе и ну. А знаешь, что самое смешное? Грей пригласил меня к себе домой. Сегодня вечером.
— И ты пойдешь?
— Не пропущу ни за какие коврижки.
— Но почему? Тебе от него чего-то надо?
— Да есть кое-какие вопросы насчет… моей дочери…
У Алекса потеплели глаза, и он похлопал Стоуна по плечу:
— Прости, старина. Извини, ладно?
— Жизнь есть жизнь, Алекс. Ее надо принимать. Потому что иного выбора нет.
Глава 11
Катер, к борту которого Финн прилип на сей раз, не был столь быстроходным, как у военных, но все же с задачей своей справлялся на славу. Как и раньше, экипаж понятия не имел, что с ними путешествует «заяц». Финн выбрал это судно потому, что оно шло в нужном ему направлении. Возвращаться придется другим способом, который он также успел продумать. Финн захронометрировал операцию и теперь периодически посматривал на часы с подсветкой, дожидаясь момента, когда надо отстегиваться и плыть к берегу самостоятельно. Наверху кипел шторм, и это было ему на руку, хотя в то же время осложняло ряд аспектов плана.
Пока катер все ближе подходил к нужной точке, Финн вспоминал разговор, что состоялся у него с женой. Он едва успел закончить возню с газонокосилкой и хотел идти в душ, когда Мэнди остановила его в спальне:
— По словам Дэвида, он спрашивал тебя насчет твоей работы.
— Да. Мне он сказал, что ты толком и не знаешь, чем я занимаюсь.
— Вот именно.
— Ну, я же тебе говорил, что работаю по контракту на УНБ.
— Да, но почему Дэвиду об этом нельзя знать? И почему ты мне ничего нового не рассказываешь?
— Так оно лучше. Не сердись, просто поверь на слово.
— Когда ты служил на флоте, я по крайней мере знала, что меня ждет. А сейчас? Чем тебя заставляют заниматься?
Он обнял ее за талию.
— Я помогаю сделать нашу страну безопасной. Существует множество дырок в системе. Моя работа в том и состоит, чтобы все их залатать, чтобы мы стали еще сильнее. И ничего опасного тут нет.
Тем не менее беспокойство ясно отражалось на ее лице.
— Если это так, почему ты ничего мне не рассказываешь?
— Просто не могу.
— Да уж, ты никогда много не болтал.
— И мне всегда казалось, что тебе это нравится.
На том разговор и завершился. Мэнди никогда не узнает, что он в нарушение всех правил и законов летал в багажных отсеках самолетов и цеплялся к днищам военных кораблей — зачем жене быть в курсе таких событий? И еще она никогда не узнает про всевозможных данов россов и их судьбы. Или про картеров греев, которые некогда владели всеми тузами, но сейчас вышли из игры.
И все же Финна беспокоил сам факт беседы. Ему не нравилось вести себя скрытно по отношению к женщине, в которую он влюбился с того самого момента, когда увидел ее прогуливающейся по университетскому студгородку лет пятнадцать назад. В тот день ему выпала увольнительная, и он зашел проведать друга, который только что вернулся после службы за границей. Финн всегда отличался скромностью и был, пожалуй, интровертом, то есть обладал теми качествами, которые и сыграли положительную роль в его военной карьере. Дело в том, что работа требовала от него длительной, порой многомесячной и вдумчивой подготовки, за которой следовали быстротечные секунды пропитанного адреналином хаоса, в гуще которого надлежало действовать с ледяным спокойствием.