Голос у Светки жалобный, испуганный… убедительный такой… мягкий и теплый… конечно страдальческий, больно же человеку… Ага, человеку! Именно вот таким текучим голосочком она его причаровывала, одурь наводила… как тогда… эти… дома вчера вечером…
— Засохла! Ни звука, я сказал, а то всю башку измолочу об пол! — Мишка для убедительности еще раз боднул Светкин затылок и та, осознав, что заморочная хитрость не удалась, рванулась всем телом, в попытке освободиться, взбрыкнула голыми ногами, но Мишка оказался сильнее и вдобавок был настороже. Еще разок ее по затылку, а руки на излом! Лопнула на полу стеклянная конфетница, сбитая со стола попавшим в нее 'снарядом' — босоножкой от Светкиной ноги, но вот ведь странность: Ирка, подельница Светкина, как лежала в мертвом сне, так и продолжала лежать на своей кровати с закрытыми глазами, в межгендерную драку не вмешиваясь… А он-то про нее забыл! Спиной к ней валялся! Может она тоже… типа жертвы, а вовсе не сообщница… Что делать-то?
— Еще раз повторяю, сучка вампирская, вот, в последний раз говорю! Лежи смирно, а то вообще мозги на фиг вышибу! Гадина! Ты у меня щас не то, что кровь сосать будешь…
Светка замерла, перестала биться под ним, и Мишка вдруг почувствовал ее, проникся потаенным до поры, а ныне пробудившимся чутьем, понял если не мысли, то эмоциональное Светкино состояние: она удивлена, и в то же время испугана! Только напугалась она раньше, еще когда Мишка, сам до смерти перетрусивший, напал на нее, а удивилась только что…
— Погоди! Мишка, или как там тебя… Погоди, ты меня спутал с какой-то другой! Ты не так меня понял, дурила!.. Пусти! Ну, отпусти же, я все объясню! Идиот, ты мне чуть руки не сломал!
— Ага, разбежался! Уже отпускаю и шею подставляю! Наивный в пим! Лоховик-профессионал! В Одессе мне его жевали! Это я, почтальон Печкин! Давай, объясняй лежа, пока не урыл на фиг!
Мишка кричал на Светку страшным голосом, нес какую-то пургу, сам весь по уши очумевший, с одной стороны понимая, что ситуация переменилась, и что какое-то непонятное преимущество (не считая физического превосходства) на его стороне, а с другой — не представляя, что теперь делать с этим преимуществом… вааще… как дальше поступать?.. Делать-то что? Не вечно же он так будет на ней валяться, руки выкручивать…
— Ну, чё непонятного, бейба? Начала — так выкладывай! Разводчица — так и скажи, не убью же!
Света еще разок дернулась, но уже слабее, и как бы не вырываясь из-под Мишки, а словно бы примериваясь, чтобы поудобнее, чтобы не так ей больно… Вроде бы даже успокоилась… это опасно… кошмар… чудеса продолжаются… будь они все прокляты и неладны, волшебнутости эти…
— В каком-то смысле да, не буду отрицать очевидное! Ой! Тяжеленный-то какой, нагулял телеса под харчи казенные! А ты сам, что ли, никого не разводишь!? Сидит, такой, за дверью, ауру гонит во все стороны, бедных девушек на растрепанность в чувствах приманивает!..
— Я приманиваю??? Это я тебя, что ли, приманивал? Да что ты гонишь, родная!?.. Во мне, значит, вся жесть! Ну, ладно, ок, не перебиваю, дальше давай! — Мишка обалдел от такого поворота в разговоре, но выдавать свои недоумения не стал, в надежде, что остальное прояснится в процессе допроса. Покруче бы поставить на излом оба ее локтя, но жалко… девушка все-таки… и руки-ноги у нее теплые… и все остальное… Мишка сидел верхом на упругой Светкиной заднице, сосредоточенно смотрел сверху вниз на темную щетинку ее коротко стриженых волос между затылком и шеей, на сиреневые искорки сережек в аккуратных ушках, на лопнувшую петельку застежки зеленого ситцевого платья… и тупил, чувствуя, что он вот-вот расплачется, либо забьет ее насмерть, либо… крыша у него оторвется и отлетит навсегда за тридевять земель в тридесятое царство…
— В тебе, конечно, а в ком еще!? Только не ори так громко! Я тебе не Ирка-людишок и не лохиня, я сразу всё просекла! Ну, отпусти же! Ты что, с этих пример берешь, с людей, садюга, что ли? Ну, всё, всё, Мишель, ты сильнее, я слабее, исполню все, что скажешь… и пожелаешь… мой тебе оммаж… Но это потом, а пока оставь, пожалуйста, мои слабые девичьи руки в покое и сам слезай, давай объяснимся по-нормальному.
Трудно объяснить — что нашло на Мишку: новый морок ли, а может быть, наоборот, глубинный эмоциональный звоночек-сигнал, сродни озарению, что сейчас он слышит не вранье в якобы искренних ее мольбах, но именно искренность, желание понять и быть понятым… понятой…
Доверчивость и простодушие… Ох… Как их искоренить из сердец людских? Да и стоит ли это делать? Во всяком случае, силы Добра и Зла дружно бы этому воспротивились.