— Светик, не плачь. Пока они дерутся — можем дернуть куда-нибудь вглубь, время до рассвета потянем?
Светка не ответила, только еще горше завсхлипывала, и Мишка правильно понял ее слезы: у нее у самой сил на донышке, только и осталось 'на поплакать'… а у Мишки и того меньше…
Демоны разошлись не на шутку: то ли Увалай оказался менее грозным, нежели обещал, то ли император Павлик за предыдущие годы сил нагулял в пределах своих охотничьих угодий…
Дерутся отчаянно — что Ахилл с этим… забыл… фильм еще есть такой о Троянской войне…
Мишка преодолел страх и заставил себя глядеть на эти парные пляски двух клубов раскаленной тьмы… Ткнул осторожно пальцем в черно-багровый комок, вырванный из чьей-то демонической плоти — шмякнулся рядом на асфальт и дымится, испаряется прямо на глазах… Словно током продернуло Мишку отвращением! Но это ведь тоже мана! Мишка даже и колебаться не стал: напряг в себе зачаточные колдовские смыслы и попытался усвоить, лежа на боку… Да, это была мана, заряженная потусторонней энергией, мана, которую можно поглотить и усвоить, преобразовав магическую энергию в жизненную силу…
Мишка ухватил в пальцы дымящуюся субстанцию черного цвета и вытянул-высосал ману в себя… Сил заметно прибавилось, Мишка мгновенно почувствовал это восполнение, равно как и осознал: точка! — больше он не способен сделать ни единого глотка, иначе весь вывернется наизнанку, выблюет накопленное и усвоенное вместе с тем, что до этого в нем было… Вот-вот-вот, это примерно, как позавтракать рвотными массами… Нет, ни за что.
Но, по крайней мере, он способен сесть. И ходить, наверное. Ах, если бы Света могла сейчас колдовать, или хотя бы стоять на ногах…
— Светик, ну? Соберись, а? Пока Увалай Павлика мочит, давай все же попробуем смыться…
Но Светка приоткрыла на миг заплаканные глаза и простонала в ответ:
— Не мешай, я… я… чувствую… Мишенька… Я колдую, зову… это всё, что могу…
Светка умолкла и замерла, вся в своем внутреннем напряжении… и пространство двора тоже вдруг стихло! Было два куска мрака — остался один, он перед ними… Широченный, на голове капюшон…
— Увалай, ты?
— Да, я. Сей демон оказался очень могуч! Солдафон, тупица, неуч… Но сил нагулял немеряно, если произносить слова в понятиях свойственных вам, нынешним людишкам.
— Спасибо тебе, Увалай. Если в моих силах чем-нибудь тебя отблагодарить — скажи, и я постараюсь это сделать. Мы со Светой очень тебе благодарны, ну просто очень!
Демон рассмеялся долгим смехом, и делал он это не спеша, словно бы нарочно растягивая удовольствие от процесса, и не было доброты в смехе демона Увалая.
— Ты попросил меня помочь, и второпях не обозначил плату за сие. Будь ты в полной мере людишок, тот самый, что подобрал меня на улице, став моим хозяином, то данной просьбы или приказа вполне хватило бы мне, дабы выполнить его без выгоды и рассуждений, но ты к моменту просьбы уже успел частично перевалить за окоем, отделяющий человеческий мир от нашего… Твоя спутница хорошо это знает, она подтвердит… Впрочем, я не нуждаюсь ни в подтверждениях, ни в одобрении тех, кто отныне для меня, свободного демона Увалая, не более чем…
— Что ты врешь!? Мишель, он врет, просто нагло пытается соврать! Увалай, ты лжец и хочешь стать клятвопреступником! Даже адовым такое не попустят, ни другие адовые, ни тот, кто им хозяин!..
Света вскочила на ноги — ее шатнуло от слабости, но девушка устояла — и хлопнула в ладоши, тотчас же после хлопка развернув их в сторону Увалая. Она быстро и неразборчиво сказала недлинную фразу, видимо, это были заклятия, но Мишка не разобрал ни слова.
Заклинание подействовало: Увалай покачнулся… но и только. И вновь рассмеялся.
— Будучи свободен отныне, я все же не спешу вступать во владение свободою своей, ибо торопиться некуда мне, и вот уже несколько сотен мгновений отнюдь не властны надо мною ни скрепляющие заклятия на предмет, именуемый телефоном, ни воробьиные атаки этого жалкого комочка колдовской плоти, именуемого людишковым прозвищем Светою, ни ты, бывший хозяин, которого я сейчас также съем, заменив за пиршественным столом развоплощенного Павлика, и даже немножко раньше, чем тебя, бедная бранчливая девочка… Ни замок надо мною не властен, ни даже рассвет. Не слушай ее, мой бывший господин Мишель, я не лжец и не клятвопреступник, демонам сие не свойственно по природе вещей. Но внимай мне: ты, уже после договора со мною, первый изменил ткань своего бытия, по доброй ли воле, а может, будучи обманутым… Тем не менее, изменил бытие и себя, свершив уговор с предшественником своим — так я получил возможность освободиться и поквитаться с тобой и другими поработителями, на месяцы, годы или на века ранее, чем предполагал. Мне даже сплетенные со тщанием силки не понадобились, в которые ты непременно бы угодил, завтра или через тысячу лет.