Мишка тупо смотрел на демона Увалая, по-прежнему полулежа на асфальте, а сам лихорадочно думал, мыслил, пытаясь найти хоть какой-то просвет, нащупать хотя бы малейшую вероятность справиться с ситуацией, с демоном… с адовой нечистью…
Демон очень уж говорлив, и если удастся потянуть время… хотя он утверждает, что рассвета не боится… но где-то он слаб и чего-то наверняка боится. Хорошо бы Спиридону мысленно просигналить, хотя силы у игрушечного солдата совсем уж слабенькие…
— Подавишься, любезный. Да, я не искушен в ваших лживых игрищах, но когда я говорю 'подавишься', демон Увалай, я имею в виду именно то, что сказал. Просканируй мою сущность поглубже, обрати внимание на мое холодное сердце с нерастаявшим комочком внутри… Пошарь ментальностями своими по звоннице… она вон там, наверху слева… Не по чину кусаешь, сволочь!..
Светик думает, небось, что Мишка напоследок умом тронулся… но сейчас важнее всего зубы заговорить… любые лишние мгновения — шанс выжить… о, если бы только он умел колдовать по-взрослому… как в фильмах про этих…
— Вижу. Я всегда готов служить тому, кто… я никогда и не отрицал. Но при чем тут ты? Вижу и площадку на башенке, сплошь заполненную свидетельством присутствия там всемогущего и богоравного царя царей… маною, клочок от которой ты посмел урвать… Но при чем тут ты, вопрошу я второй и последний раз, прежде чем…
Демон споткнулся на полуслове в напыщенных разглагольствованиях своих и повернул капюшон чуть в сторону от Мишки… смотрит прямо на остолбеневшую Светку… а та стоит, пошатываясь, руки повисли вдоль тела, голова поникла…
— Хитрая человеческая тварь. Маленькая подлая злонравная человеческая тварь… Вздумала меня перехитрить? Затаилась? Это императору Павлику, от коего остался лишь невесомый прах воспоминаний, не требовалось принимать человеческий облик, чиня суд и расправу над людишками и колдунишками в угодьях своих, это безмоглой помойной Авралке довольно пребывать внешне шваброю или стаей помойных рыбешек, нападая на нежить, нечисть и теплую человечину, а я, свободный демон Увалай, чту уложения древних и следую им: среди людишек, попирая их, изволь быть в образе людишковом, не так ли?..
Демон Увалай расхохотался звонким человеческим басом и превратился в здоровенного мужика лет тридцати пяти. Вместо плаща с капюшоном — черная футболка-безрукавка без рисунка, вместо темно-размытого овала под капюшоном — круглая безусая ряха с глазами навыкате, за толстыми широченными губами угадываются клыки, ручищи — толстые и гладкие как бревна…
Штаны — Мишке очевидно, что демон Увалай не мудрствовал лукаво и сотворил себе джинсы по образцу и подобию Мишкиных. И обувь тоже. Только шире Мишкиных раза два, словно бы через насос надутые.
— Ну, что, красавица, довольна теперь? Пойдешь ко мне закускою? Сама пойдешь — десертом станешь! У-ха-ха-а!..
Мишка прицелился и метким плевком почти попал Увалаю в лицо. Вместо ужаса теперь бушевал в нем гнев, яростный, жаркий, безрассудный!.. Похоже, что благодаря этому гневу спонтанно родилась в Мишкином разуме самопальная магия, потому что плевок, не долетев до демоновой хари, мгновенно выжег в черной майке дыру, диаметром с чайное блюдце, А демон Увалай забормотал обиженно человеческим голосом и в две лапищи принялся сбивать с груди досаду-невидимку!
— Вот как подружка твоя подлая, так и ты ровно такой же! Больно ведь это, брезгливо мне!..
Секунды три бухтел, на мстительную радость молодым людям, но на второй плевок у Мишки не хватило материалу, а Светик… Только что хихикнула и опять уже плачет, обреченно, почти беззвучно… И вдруг всхлипы ее закончились, почти одновременно с воплями Увалая… Вскинула голову, смотрит на демона…
Мишка покосился на девушку, придвинулся поближе, чтобы встать на полшага впереди… и удивился, хотя, казалось бы, удивлений в последние дни он наглотался выше всех пределов, некуда уже… Света вдаль, за демона смотрит, не на него…
Мишка недолго побыл в образе потусторонней сущности, но уже успел привыкнуть, что он и простые люди, лишенные колдовских способностей — нечто вроде параллельных вселенных, почти не взаимодействующих: он людей видит, слышит и чувствует, и даже осязает, а они его иногда могут ощутить, почуять, но не более того… А тут вдруг…