И тут я почувствовал, что нечто мелькнуло справа от меня, я повернул туда голову, но ничего не увидел, но вспомнив постулат моего первого командира, на тему того, что чтобы не показалось в боевой обстановке, это обязательно имеет какую-нибудь материальную основу и я стал ездить взад вперед по этому отрезку маршрута и таки преуспел в своих поисках. Я наконец засек какой-то смутный объект мелькавший в боковом зрении. Взяв правильный вектор, я повёл в ту сторону своего верного бицыкла и был вознагражден чем то вроде дота, с мягко мерцающим входом и с определенным «старшинским зазором» это место совпадало с отметкой на копии старинной карты добытой нашей разведкой в каких-то далях. Вход в этот непонятный бункер закрывало какое-то поле. Я достал из подсумка универсальный анализатор, жутко навороченный и не менее жутко секретный прибор, за который мой носитель расписался в десятке строгих бумаг. Я выдвинул телескопический щуп и прикоснулся им к мерцающей поверхности. На панели загорелся зеленый датчик, я продвинул щуп дальше, но цвет не изменился, а на экране побежали ряды букв и цифр, сообщавшие, сто там внутри безопасно и есть даже воздух пригодный для дыхания, без каких либо болезнетворных бактерий и ядовитых вкраплений. Я смело шагнул вперед не выпуская из рук свой экипаж и оказался в просторном и уютном помещении, чем то вроде прихожей с соответствующей мебелью и большими дверями в дальнем конце. Причём помещение внутри выглядело гораздо большим нежели снаружи. Тут было чисто и комфортно, и только одно выбивалось из общей канавы, двкхглавый скелет на полу. Помимо огромных дверей в конце помещения, тут были еще три двери. Но прежде, чем я туда заглянул, из под потолка загремел низкий бас, выдавший фразу на незнакомом мне языке. Я вежливо объяснил что говорю в основном по русски, ну могу ещё по английски и немецки пленного допросить, не больше. И тут этот голос заговорил по русски, причем явно с московским аканием.
Мне объяснили, что если я, не назову пароль, то предбункер будет стерилизован. И тут у меня в голове вспыхнула абсолютно нечленораздельная транскрипция, нечто вроде «бляйбенкугельлопедевегаоглыаляулю», которую я старательно произнес и получил ответ, который меня вельми порадовал… меня назвали офицером, подтвердили допуск, попросили ввести свой пароль и назначить режим охраны и допуска, чем я и занялся. Паролем я выбрал номер своего первого автомата, с которым принимал Присягу на площади Советской Армии в Свердловске — АКМ ПВ-6234.
Я сразу же оформил допуск только на себя и отменил любые другие формы доступа. Кстати я попал внутрь благодаря совпавшей с автодоступом модуляции своего прибора, так что данный режим я заблокировал первым делом, ну не нужны мне подобные случайности. Большие двери были входом на базу, а малые входом в жилой комплекс и камбуз. В камбузе был склад продуктов глубокой заморозки и автоматическая кухня, запас из нескольких картриджей к которой был складирован в большой дерсин камере, где время было остановлено, помимо холодильников были такие же камеры с продуктами. Экипаж станции состоял из хомосапиенс и церберов, искусственных биороботов, скелет одного из них и находился в этом помещении. Энергия шла сюда от реактора станции, и так же централизованно поддерживалась атмосфера во внутренних помещениях. Но увы,Робот-привратник, с которым я общался, заведовал только «прихожей», что касается самой станции, он мог только открыть мне вход в нее, но предупредил, что уже несколько сот лет, компьютер ЦУП не отвечает.
Я предал прах почившего стража в маленьком кратере неподалёку и решил проверить камбуз, ибо питательные капсулы это хорошо, но душа требует и домашней пищи.
Как я понял Луна была межпланетной исследовательской станцией и посему в ее электронных мозгах накапливались данные по всем исследованным мирам и как я понял, информацию с Земли она продолжала получать.
Я быстро разобрался с камбузом, благо подсказки и инструкции звучали акустически в ответ на любые мои действия и вопросы и через час, я уже наворачивал борщ со сметаной на первое, пельмени с горчичкой на второе и крепкий чай с эклерами на третье.
Малость передохнув, я решил, прежде попыток пойти внутрь станции, провести крайний разведывательный поиск на окружающей местности, и на пятом внешнем концентрическом кругу обнаружил одинокого космонавта дремлющего в кресле. А на его скафандре алел китайский флаг.