— Отличная дуэль? — вежливо поинтересовалась я, прикасаясь пальцами к своей подвеске.
— Он молодец, — девочка рассмеялась и обняла меня одной рукой за талию, — но Люцика не переплюнул. Запонки у него.
— Ожидаемо, — я тихо рассмеялась и, увидев изменившееся выражение лица Джейн, остановилась. — Ты чего?
— Твой дуэлянт не Катарина ли Руквуд случаем? — тихо поинтересовалась девочка и с беспокойством посмотрела правее меня. Я оглянулась.
Катарина, в окружении подруг, о чём-то перешёптывалась, прожигая меня злым взглядом.
— Она тебе этого не простит, — обречённо подчеркнула Браун и, вцепившись мне в руку, поволокла меня переодеваться.
За ужином я с удивлением расспрашивала её о столь блистательной личности. Грустная девочка отмалчивалась, но убедившись, что мальчики пошли поиграть в шахматы, оставив нас за столом, взорвалась. Злым шёпотом она крыла брюнетку так, что миссис Браун, услышав, схватила бы сердечный приступ. Хотя и было за что.
— Ты не понимаешь. Мелани Пайпер недавно просто уронила её книгу, пока передавала через парту. Так она потом что-то подлила ей в стакан… Мел в Больничном крыле, родителей не извещали. Это ведь нарушение устава школы! И я не могу понять, покрывает ли её наш декан или это старшие подруги стараются. А с парнями? Ты знаешь, что помолвка Фелиссии Нотт из-за неё чуть не сорвалась? Сплетня там, сплетня тут, счастливая улыбка… а девочке чуть жизнь не сломала. И тебе попытается что-то сделать, начхать ей и на твою фамилию, и на родственников, и даже на родовую защиту! Такие ни перед чем не останавливаются…
Я задумчиво ковырялась ложкой в рисовом пудинге. Странно всё это. Девочка в больничном крыле, а родителей не известили. Директор? Или всё решили уладить внутри факультета? Не нравится мне всё это…
Как и многие фанаты Гарри Поттера, я читала фанфики. Читала истории с неплохим таким обоснуем, больше всего отдавая предпочтение статьям. Авторы старались объяснить выверты мира Дж. Роулинг, как могли. И в теорию Дамбигада я не верила никак. Так же как и в теорию безгрешного Поттера, которой живут миллионы, а вдумываются лишь единицы. Нет, Дамблдор был восхитительным интриганом, но сражался он, по-моему, действительно за добро. Только вот видел он его по-своему. Довольно своеобразно, кстати. Неужели он не замечал вербовки на факультетах? Да нереально такое. Даже услышав какой-то шёпоток о Волан-де-Морте, я тут же обращалась в слух, буквально впиваясь зубами в информацию. Мелкие слухи проходили, но довольно быстро заминались. Родителям это пока было неинтересно, а детьми готовящееся светопреставление воспринималось скорее как страшная сказка на ночь, не более. Ну, или рассказы полусумасшедшей няньки. У каждого своё.
Мы без происшествий дошли до гостиной, где немного посидели перед камином на своём любимом месте. Я дописывала эссе по Травологии вместе с Джейн, Тони и Люциус, уже его дописавшие, играли во взрывного дурака.
— Противные, — пробубнила Браун в ответ на взрыв весёлого смеха со стороны парней.
— Да ладно тебе, — я заговорщицки улыбнулась и наклонилась к ней ближе. — Зато у нас готова Астрономия, а вот им ещё корпеть над картами…
— Точно, — Дженни, тут же повеселевшая, придвинула справочник ближе к себе и поморщилась. — Чёрт бы побрал эти бобы…
***
Ничто, как говорится, не предвещало.
Обычный вечер, таких в Хогвартсе мы провели уже просто немереное количество. Мы сидели рядом с тем же камином, около которого мы напару с Дженни корпели над Травологией и ненавистными её душе бобами. Теперь она со слезами на глазах водила пальцем по справочнику с рунами, поминутно записывая непонятные ей абзацы в толстую маггловскую тетрадь. Помощь она принимать отказывалась, так что я просто лежала на плече у Люциуса, наблюдая за тем, как он рисует морской пейзаж.
— Это Адриатика?
Он кивнул и улыбнулся, показывая, что не особенно хочет говорить. Вздохнув, я снова глянула на хмурого Долохова, вперившегося в одну и ту же страницу учебника Истории магии уже минут как пятнадцать, и поняла, что сегодня точно умру от скуки.
— Чёртовы руны, — выругалась сквозь зубы Джейн, стряхивая с колен тетрадь и поднимая на меня полные отчаяния и злости глаза. — Я не понимаю ни единой закорючки, такое ощущение, что я читать разучилась…
— Зачем ты вообще выбрала их, как дополнительный предмет для изучения? — поинтересовалась я, мысленно ликуя. Ну хоть с кем-то поговорю, господи, спасибо, ты в кои-то веки услышал мои молитвы.
— Я, конечно, не такая умная, как вы, но… Я не хотела расставаться с вами, сидеть на скучном маггловедении и… и вообще. Ну не понимаю! — в отчаянии воскликнула она, обращая на себя внимание мальчиков.
Улыбнувшись, я присела рядом с ней и обняла её за плечи, успокаивая.
— Давай-ка я заварю нам чай, — предложила я, поглаживая её по плечу. — Пока я буду занята, ты немного отдохнёшь, а как только вернусь — мы за чашкой крепкого чёрного чая с мелиссой решим все твои маленькие неурядицы с рунами, хорошо?
— Ага, — девочка благодарно улыбнулась и задержала мою руку в своей. — Что бы мы без тебя делали, Цисси?
— Умерли бы от скуки лет в сто двадцать, — рассмеявшись, объявила я.
— А так нас ждёт героическая смерть лет в двадцать из-за её грандиозных идей, — шутливо подколол меня Люц, улыбаясь.
Я растянула губы в вымученной улыбке и отошла к шкафчику, который мы выбили у Гризельды. Сервиз моей бабушки мне передала тётя Мел два года назад вместе с огромным письмом и настоятельной просьбой обращаться с ним аккуратно, поя чаем своих друзей.
Чай я заваривала без магии, в лучших традициях миссис Хадсон. Скоро в воздухе распространился пряный запах душистых трав, собранных мною летом. Мелисса, мята, упакованная заботливыми руками домовушки клюква и брусника. Всё это помогало унять дрожь в руках, всё больше мною овладевающую.
А ведь и правда. Мы все можем погибнуть в двадцать, можем даже не дожить до двадцати. Но как же так? Я украдкой оглядела гостиную, полную счастливых детей. Неужели многие из них умрут? Неужели некоторые рода и вовсе пресекутся? Да невозможно!
Возможно, шептала мне память. И так и будет, если ты ничего не сделаешь. Смерть, всполохи красного и зелёного, взрывы и потери, потери, потери… Была ли я к этому готова? Чёрт возьми, был ли к этому готов вообще хоть кто-то?
Ответ был будто в очертаниях губ милых девочек, в глазах мальчишек, на лицах учителей, в камнях замка, среди листвы леса и даже в самом небе, будь оно пасмурным и дождливым, или погожим и солнечным. Нет.
Чашка, стоящая так близко к краю, опрокинулась.
— Осторожней, — раздался сзади меня столь знакомый голос.
Я улыбнулась и поправила чашку, удержанную магией. Поставила её на блюдце, поправила ещё раз и, подумав, протянула Долохову. Мальчик осторожно взялся за края тарелочки, расписанной голубыми бутонами неизвестных мне цветов, но брать из моих рук чай не спешил.
— Точно всё в порядке? — обеспокоенно поинтересовался он, заставив меня вымученно усмехнуться.
— Точно, — я кинула взгляд туда, откуда он ушёл, к камину.
Люциус, нахмурившись, следил за каждым движением друга, будто был готов броситься к нам в любую секунду. Я вздохнула и, отпустив чашку, отступила на шаг. Снова принялась разливать чай. Как я уже говорила, это успокаивало.
— Мы любим тех, кто нас не любит, и губим тех, кто в нас влюблён, — тихо процитировала я на русском, добавляя в чай для Дженни две ложки сахара и мяту.
— Чего? — всё так же хмуро спросил мальчик.
— Ничего… ничего, всё отлично, Тони, — я заставила себя почти естественно рассмеяться и, не отрываясь от своего занятия, кивнуть в сторону ребят. — Пойдём, меня наверняка заждались…
Я подняла поднос невербальной магией и проследовала к покинутому ранее месту, оставляя за спиной недоумевающего друга. Малфой тут же поднялся, помогая мне раздать чашки. Я благодарно улыбнулась и устроилась между ним и Джейн, с удовольствием отпивая из чашки.
— Ну, показывай, что у тебя тут…