Естественно, было трудно. Из соображений безопасности с Люциусом мы виделись только на каникулах. В вечер моего приезда он пообещал, что больше никогда меня не отпустит. И сегодня это станет правдой.
Я зажмурилась и улыбнулась. Может быть, я ждала именно этого человека всю свою жизнь? Именно поэтому мы просто обязаны были встретится?
В дверь постучали, отвлекая меня от воспоминаний.
— Уже встала?
Я рассмеялась, бросаясь обнимать свою сестру.
Белла уже несколько лет была замужем за Руди. Два года назад у неё родилась дочь, которой родители дали действительно специфическое имя для Англии: Оксана. Единственный человек, знающий о перерождении моей души, сейчас стоял рядом со мной и крепко меня обнимал.
— Я так тебя люблю, — шепнула я, вдыхая так знакомый запах сирени.
— И я тебя люблю, солнышко, — она рассмеялась, гладя меня по голове. — А теперь давай-ка собираться. Церемония состоится в четыре пополудни.
Я снова счастливо выдохнула, рассматривая принесённое домовушкой платье.
— Так странно, — пробормотала я, очерчивая пальцами узор кружев. — Никогда бы не подумала, что выйду замуж в семнадцать. Будто бы и не со мной происходит.
Молодая женщина рассмеялась и кинула в меня подушку, которую я с лёгкостью поймала.
— Давай без сентиментальностей, старушка, — брюнетка подавила смешок и вдруг посерьёзнела. — Вы и его пригласили?
— Естественно, — запальчиво пробормотала я, делая вид, что полностью увлечена рассматриванием свадебного платья. — Он мой друг.
— Конечно. Всего лишь друг.
Сердце боязливо сжалось, когда я неожиданно для себя подумала о перспективе такого визита. Глубокий вдох нисколько меня не успокоил, но искусственно привёл в порядок пульс. Надеясь, что проницательная Белла ничего не заметила, я принялась закидывать её сотней вопросов. Кто ещё приглашён от имени родителей? Что они мне подарят? Как Санни? Она смерила меня подозрительным взглядом и, видимо успокоившись, принялась болтать о пустяках, пока я самым нелепым образом злилась на саму себя. Испортить собственными мыслями такой день, действительно…
На следующие несколько часов я просто выпала из реальности. Лёгкий завтрак, водные процедуры, причёска и макияж — всё это каким-то образом прошло мимо меня, ничем не запомнившись. Я делала всё механически, не задавала вопросов и даже не реагировала на безудержную болтовню стилиста.
— Ну, детка, а теперь глянь на себя, — счастливо рассмеялась рыженькая ведьма, которую посоветовала Флёр.
Я медленно дошла до огромного — во всю стену — зеркала и подняла глаза. Девушку, стоящую передо мной, я не узнавала, сколько не силилась это сделать.
Девушка была Принцессой. Именно с большой буквы. Длинное белое платье в пол поражало своим цветом. Я никогда не думала, что бывает настолько чистый и насыщенный белый. Плечи были прикрыты тончайшим тюлем, который, в свою очередь, был оплетён веточками кружева и украшен маленькими, словно бы и не настоящими, камнями. Рукава до локтя, также сотканные из тюля, украшались тканевыми цветами яблони, такими же белыми, как и всё платье. Я озадаченно нахмурила брови и провела по ним кончиками пальцев.
— Ваш жених попросил внести в платье кое-какие изменения, — стилист хмыкнула, будто считала подобное нетерпимым. — Сказал, что обязательно должны быть лепестки яблони. Вот уж не знаю, почему…
Дальше я её не слушала. Яблоня. Наше дерево. Из фантазии, из мечты, которая скоро станет реальностью. Глаза, неожиданно даже для меня, заволоклись слезами счастья.
Я дотронулась до лепестков, переходящих на подол, и заметила в зеркале, как маска невозмутимости треснула.
Принцесса.
Взгляд зацепился за корону, к которой крепилась фата. Подобное украшение заставило меня рассмеяться, поймав удивлённый взгляд рыжей ведьмочки. Ну да, при ней я вела себя, словно кукла, а после упоминание какого-то дерева меня вдруг на эмоции пробило.
Я рассматриваю причёску, но мой внешний вид меня уже не особенно волнует. Подхожу к окну, тоже во всю стену, и смотрю на Косую аллею, заполненную людьми. Всё это так странно.
Косая аллея теперь была не единственным магическим кварталом Лондона, что радовало. На самой улице тоже появилось множество новых лавочек, построек и кафе, Лютный перестал пугать обывателей поздним вечером, а заполненные разнообразными товарами витрины радовали глаз низкими ценами. В общем, жизнь била ключом, чему я была рада.
— Нарси?
Я обернулась на голос и увидела улыбающуюся Вальбургу.
— Тётя!
Через мгновение я уже обнимала женщину, слушая смех и неразборчивое бормотание на ухо.
— Пойдём, дорогая, церемония скоро начнётся.
Я радостно кивнула и, ещё раз поблагодарив стилиста, шагнула в камин. Мыслей просто не осталось.
***
Лужайка перед Малфой-мэнором была заполнена людьми. Большие навесы, созданные из тончайших тканей, прикрывали большие столы, заполненные закусками. Откуда-то лилась музыка, под которую некоторые пары неспешно качались, попадая в такт незатейливой мелодии.
Высокий мужчина в чёрных брюках, чёрной мантии и такой же чёрной рубашке стоял посреди всеобщего веселья и задумчиво крутил в руках бокал с вином. Вообще-то, в его планах не было приходить сюда и смотреть на довольную рожу этого белобрысого хорька, но, когда его попросила она, Антонин просто не смог отказать. Так что сейчас у него было два желания: надраться и обнять свою принцессу.
Свою.
Он как-то зло усмехается и качает головой. У принцессы должен быть принц, а он на подобную роль никак не подходит. Он скорее рыцарь, который может спасти леди, попавшую в беду, но ни на что большее, чем на благодарность, Долохов рассчитывать не может. И он стоит здесь, на свадьбе любимой им девушки. И стоит в роли шафера жениха. Ужасная ирония.
— Тебя не было видно этот год, — Люциус хлопает бывшего друга по плечу, давая понять, что ему хотелось бы поговорить с ним побольше.
Мужчина хмурится, но протягивает ладонь для крепкого рукопожатия.
Люциус красив, признаётся со скрытой досадой Долохов, даже слишком красив для обыденного человека. Но Малфои никогда не были обыденностью, так что теперь он понимал, почему никто не удивлялся нынешнему положению вещей.
«Если кто-то в этом мире и достоин её, — подумал брюнет, — так только он».
И действительно, было нечто чарующее в этой паре. Когда двигался он — двигалась она, когда улыбалась она — улыбался он. И это завораживало.
— Ездил уладить кое-какие дела. Встречался с мистером Реддлом, обговаривали некоторые вопросы.
— Так значит, слухи не лгут? Ты действительно подался в наёмники?
— Люди слишком много болтают, — шикнул досадливо мужчина, но тут же улыбнулся. — Скорее нет, чем да. У меня задание за рубежом.
Люциус как-то задумчиво кивнул, будучи погружённым в свои мысли, и взял у проходящего мимо официанта с подноса бокал шампанского; пузырьки неспешно отрывались от стенок, спеша вырваться на свободу. Антонин в неясном ступоре проследил за тем, как парень отпивает глоток, и тут же поморщился. Именно сейчас, когда он понял, что его любимую девушку будет целовать не он, стало мерзко.
— Так ты до сих пор любишь её, — пробормотал Люциус и с сочувствием глянул на парня.
Брюнет вздохнул и достал свою палочку.
— Экспекто патронум, — бросил он.
С кончика древка сорвался сноп ярко-голубых нитей. Они тут же преобразовались в большого полупрозрачного волка. Он глянул на Люциуса большими ярко-синими глазами и к блондину пришло понимание того, что это волчица. Животное дёрнуло головой и растворилось. Он сглотнул.
— После стольких лет?
— Всегда, — с горечью ответил брюнет и дёрнул плечом.
Желание надраться побеждало.
— Не думай, что мы друзья, Малфой, — зелёные глаза слишком цепко смотрели на него, заставляя блондина чувствовать себя некомфортно. — Я ненавижу тебя за то, что ты украл её.
Люциус неловко кивнул, после чего снова надел такую привычную маску безразличия.
— Она знает?