А. Дж. Риддл
Холодный мир
1
Эмма
На протяжении последних пяти месяцев я наблюдаю за тем, как мир умирает.
Под ледниками, сметающими все на своем пути, скрылись Канада, Англия, Россия и Скандинавия. Все это выглядело так, будто они и не собираются останавливаться. Полученные нами данные это подтверждают.
Через три месяца лед покроет землю, и жизнь, какой мы ее знаем, перестанет существовать.
Моя работа заключается в том, чтобы выяснить — почему.
И чтобы остановить это.
Меня будит сигнал тревоги. Выбравшись из спального мешка, я открываю дверь своей каюты.
Я не могу нормально спать с тех пор, как прибыла на Международную космическую станцию, и особенно с того момента, как начались Эксперименты по изучению Зимы. Я ворочаюсь каждую ночь, размышляя о том, что обнаружат зонды и сможет ли полученная с них информация спасти нас.
Переместившись в модуль Хармони, я нажимаю на кнопки настенной панели, пытаясь выяснить причину завывающей сирены. Судя по показаниям датчиков, температура радиаторов солнечной батареи продолжает неуклонно расти и они перегреваются. Почему? Нужно это остановить…
До моего уха доносится голос с сильным русским акцентом, принадлежащий Сергею: «Это солнечная батарея, командир».
Я смотрю на экран.
— Объясни.
В ответ — тишина.
— Сергей, отвечай. Туда попал космический мусор? Почему температура растет?
На МКС есть миллион способов погибнуть, и один из них, без сомнения, — потеря солнечной батареи. Причем вариантов потерять саму батарею ничуть не меньше. Они работают так же, как и фотоэлектрические батареи на Земле: солнечная радиация превращается в них в электрический ток, высвобождая большое количество тепла. Жар рассеивается через радиаторы, направленные в противоположную сторону от солнечного света — прямо в темноту космоса. Если они перегреваются, то жару некуда деваться, кроме как внутрь станции, а для комфортной жизни такое развитие событий подходит мало.
С этой ситуацией нужно разобраться как можно скорее.
Голос Сергея звучит почти раздраженно: «Это не мусор, командир. Как только сам разберусь — сразу сообщу. Пожалуйста, ложитесь спать».
Дверь соседней каюты отъезжает в сторону, и в проеме появляется заспанное опухшее лицо доктора Эндрю Бергина.
— Эмма, привет. Что случилось?
— Солнечная батарея.
— Все в порядке?
— Пока не уверена.
— Сергей, как думаешь — в чем дело?
— Я думаю, что дело в солнечной радиации. Ее уровень слишком высок, — отвечает Сергей по коммуникатору.
— Вспышка на Солнце?
— Да, больше нечему. Из строя вышел не один радиатор — они все перегрелись.
— Выруби батарею и переходи на резервное питание.
— Командир…
— Выполняй, Сергей. Сейчас же.
На панели отображается восемь солнечных батарей и тридцать три тысячи расположенных на них фотоэлектрических панелей. Я вижу, как они отключаются одна за одной и показатели температуры с датчиков радиаторов начинают ползти вниз.
На резервном питании мы какое-то время сможем продержаться. Я знаю это, потому что мы делаем так пятнадцать раз за день, когда солнечные батареи находятся в тени Земли.
В голове звучит вопрос доктора Бергин: «Есть какая-нибудь информация от зондов?».
Уже проверяю.
Месяц назад международная ассоциация запустила космические зонды для измерения солнечной радиации в попытке обнаружить какие-либо аномалии. Зонды были частью Экспериментов по Изучению Зимы — крупнейшего научного исследования из когда-либо проводившихся. Основная его цель — понять, почему Земля остывает. Мы знаем, что солнечная радиация снижается, но этого, по идее, не должно происходить. Земля должна становиться теплее.
На МКС данные от зондов поступили бы в первую очередь, но на данный момент от них не было слышно ничего. Эти данные могли бы спасти человечество или хотя бы дать понять, сколько у нас осталось времени.
Мне следовало бы снова заснуть, но раз уж я встала, значит, встала.
И к тому же мне не терпится увидеть первые данные от зондов. На Земле осталась моя семья, и я хочу знать, что с ними произойдет. Да и среди астронавтов МКС звучал невысказанный вопрос: что станет с нами? Если мир умирает и нам некуда возвращаться, оставят ли нас здесь? Трое из нас должны вернуться через месяц, трое — через четыре месяца. Но найдут ли наши страны, уже сейчас столкнувшиеся с беспрецедентным продовольственным кризисом, ресурсы для нашего возвращения?
По всему миру правительства борются за эвакуацию своих граждан в последние обитаемые зоны планеты. И перед ними встает трудный вопрос: что делать с теми, кого эвакуировать невозможно? Как много они готовы потратить на то, чтобы вернуть шесть человек из космоса?