Когда я только прибыл в Эджфилд, то придумал шесть вариантов побега. Дальнейшие размышления привели меня к выводу, что только три из них практически осуществимы и всего два имеют высокие шансы на успех. Что делать потом — вот в чем заключалась проблема. После осуждения мое имущество было конфисковано, и я не мог связаться с друзьями или семьей, не подвергнув их опасности. Весь остальной мир начал бы охотиться за мной и при встрече, возможно, попытался бы убить.
Так что я решил остаться и заниматься стиркой, стараясь даже в таком месте, как Эджфилд, не зря прожить свою жизнь. Такой уж я есть, хоть и понял это только здесь: человеческая природа — единственное, от чего мы не можем сбежать.
Каждый день несколько охранников поднимают нас на работу. Это меня беспокоит, и я знаю — почему: непонятно, делают ли они это по приказу правительства или по своей собственной инициативе.
Приближается война за последние обитаемые зоны на Земле, и больше всего преимуществ будут иметь люди, обладающие военной или политической силой. Например, офицеры исправительного учреждения. Лагеря будут похожи на тюрьмы, и правительству понадобятся мужчины и женщины, специально обученные управлению большими массами людей, находящимися взаперти. От этого зависит спасение человечества.
В этом и заключается моя проблема. Эджфилд в Южной Каролине находится на полпути между Атлантой и Чарльстоном. Здесь уже идет снег (в августе), но льды пока еще до нас не добрались. Как только они дойдут сюда, начнется эвакуация, в которую заключенные не попадут. Правда в том, что от правительства требуют в первую очередь спасти детей, затем взрослых, и они уж точно не повезут с ними заключенных (тем более через Атлантический океан и обитаемые области Северной Африки). Такое расставление приоритетов позволяет быть уверенным в том, что заключенные не сбегут за основной массой людей на юг, и доставляет еще больше неудобств уже и так делающему все возможное правительству. Нет, здесь нас точно запрут накрепко. Или даже хуже.
Поэтому я снова вспомнил о своих планах побега, как и все мои здешние сокамерники. Такое чувство, как будто пришел на салют Четвертого июля — все ждут первого залпа. Продолжение же будет настолько быстрым и жестоким, что я сомневаюсь, смогут ли многие из нас спастись.
Мне нужно торопиться.
Дверь в прачечную открывается, и в проеме показывается надзиратель.
— Доброе утро, док.
— Доброе, — отвечаю я, не поднимая головы.
Педро Альварес, как мне кажется, один из лучших местных офицеров. Он молод, честен и не играет в игры.
Если подумать, то это даже хорошо, что я тут. Тюрьма — абсолютно уникальное место, где можно изучить человеческую природу, которая, повторюсь, была моим слабым местом и настоящей причиной того, что тут я постоянно был на нервах.
Со временем я поверил, что большинство надзирателей идет на эту работу только ради одного — власти. Они хотят иметь власть над другими людьми по той простой причине, что кто-то когда-то имел власть над ними. В этом и заключается первый из краеугольных камней человеческой природы: в зрелости мы хотим того, чего были лишены в детстве.
Однако в Педро мне нравится то, что в сложившейся системе является отклонением от нормы. Стремясь к дружбе с ним, я разузнал многое о его жизни и понял, что у Педро мотивация была отличной от других. Вот что мне удалось узнать. Его семья — родители, братья и сестры — все еще в Мексике. У него есть жена, примерно двадцати семи лет, и двое сыновей — трех и пяти лет. И, наконец, я знаю, что его жена — это единственная причина того, что он работает в Эджфилде.
Педро вырос в Мичоакане, горном мексиканском штате, не подчиняющемся никаким законам. Там правят наркокартели, а убийства случаются чаще, чем аварии на дороге. Поэтому, как только его жена забеременела, Педро решил переехать сюда, так как не хотел, чтобы его дети выросли такими же, как он сам.
Днем он работал в строительной бригаде, а ночью и по выходным изучал уголовное право в местном колледже Спартанбурга. В день выпуска он сказал жене, что поступает на службу к шерифу округа, потому что не хочет, чтобы это место стало вторым Мичоаканом. Он хотел сохранить закон и порядок ради своих собственных детей.
Второй краеугольный камень человеческой природы заключается в том, что родители всегда хотят дать своим детям то, чего они сами были лишены.
После известия от Педро о принятии его в ряды шерифов его жена просмотрела газетные сводки о несчастных случаях среди офицеров полиции и поставила ультиматум: либо он находит себе новую работу, либо — новую жену.