Этот процесс нашел свое отражение также на высшем уровне партийно-государственной власти, в том числе в отношениях Сталина с членами Политбюро. Хотя Сталин по-прежнему грубо третировал своих соратников (почти все известные случаи такого рода описаны в этой книге), он редко доходил до крайних мер. За исключением Н. А. Вознесенского, жертвы «ленинградского дела» 1949 года, все члены высшего руководства в целом сохраняли свои позиции. В каком-то смысле Сталин следовал прежней модели поведения. Даже в разгар террора Сталин не трогал костяк Политбюро, тех заслуженных руководителей, которые долгое время ассоциировались с самим Сталиным, и публичное опорочивание которых могло бы повредить его собственной репутации[9]. Кроме того, Сталин менее охотно избавлялся от руководителей высшего ранга, находящихся в расцвете сил. Скорее всего, именно по этой причине молодые и энергичные выдвиженцы Сталина — Г. М. Маленков, Л. П. Берия, Н. С. Хрущев — также сохранили свои позиции.
Относительная кадровая стабильность в высших эшелонах власти была важной предпосылкой подспудной «олигархизации» Политбюро, тренировки навыков «коллективного руководства» у сталинских соратников. Этот процесс имел несколько аспектов. Важно отметить тенденцию усиления относительной сплоченности высших советских лидеров. Хотя Сталин поощрял конкуренцию среди соратников, их действия в отношении друг друга были достаточно осторожными. Соперничая за близость к вождю и его благосклонность, что фактически определяло степень политического влияния, они опасались переходить ту границу во взаимном противостоянии, за которой могли последовать репрессивные действия Сталина. Важным рубежом было «ленинградское дело» 1949 года, в результате которого были физически уничтожены член Политбюро Н. А. Вознесенский, секретарь ЦК ВКП(б) А. А. Кузнецов и другие функционеры. Оно наглядно показало, как легко соперничество в верхах в результате вмешательства Сталина перерастает в новую волну насилия с непредсказуемыми последствиями. Каждый мог быть следующим. Инстинкт самосохранения, независимо от личных антипатий, заставлял сталинских соратников действовать осторожно, сохраняя равновесие сил в руководящей группе. Общая угроза, исходившая от Сталина, объективно была фактором сплочения советских лидеров на основе сдержанности и компромиссов.
Еще одной важной предпосылкой усиления потенциала «коллективного руководства» была практика делегирования диктатором значительной доли полномочий своим соратникам. Причина этого очевидна: возможности Сталина охватить решение всех задач, в принципе не безграничные, еще больше уменьшались по мере угасания его физического здоровья. С целью рационализации процесса управления был предпринят ряд структурных реорганизаций в высших эшелонах власти — в аппаратах Совета министров СССР и ЦК партии. Новые специализированные подразделения (например, отраслевые бюро Совмина, созданные в феврале 1947 года) возглавлялись соратниками Сталина. Особенно активно заседали руководящие коллективные структуры Совета министров — Бюро, Президиум, Бюро Президиума Совета министров. Причем сам Сталин никогда не принимал участия в деятельности этих органов. Равным образом коллегиально и без Сталина работало Политбюро в периоды длительных сталинских отпусков. В 1950–1951 годах руководящая группа Политбюро «семерка» в отсутствие Сталина прибегала к использованию тех консультативных механизмов, которые напоминали практику 1920-х годов. Все это создавало предпосылки для формирования системы руководства, реализовавшейся после Сталина.
9
См.: Хлевнюк О. В. Хозяин. Сталин и утверждение сталинской диктатуры. М., 2010. С. Помимо Сталина, в эту группу ветеранов входили Молотов, Микоян, Ворошилов, Каганович, Андреев, Калинин.